История одной курсистки. Часть XI
2015-07-29 Mikołaj Zagorski, перевод с польского и белорусского Dominik Jaroszkiewicz (Mikołaj Zagorski, Dominik Jaroszkiewicz)
Часть XI
Цётка и искусство
Покойница любила и умела ценить искусство, — это признают все некрологи, затрагивающие вопрос. Она умела чувствовать за ним сложную цепь опосредствований реальных жизненных потребностей и видеть отражаемые искусством коллизии классового общества. Поэтому Цётка умела видеть и ценить красоту классической древности и Возрождения. Красоту она понимала не утилитарно, но и не абстрактно, т.е. как цель себя самой. В красоте Цётка видела полноту и конкретность жизненного образа, целостность перенесения реальных противоречий из жизни в произведение искусства. Она видела не актуальность отдельного произведения, но ту свою универсальную актуальность (всеобщую природу), специфическое отражение которой одна эпоха сообщает другой. Поэтому так поразила Цётку «Pietà» («Оплакивание Христа») Микеланджело Буонаротти. Ведь это она сама написала «Вясковым кабетам» и «Гаданьне» примерно о том же. Но признала своим восхищением, что скульптор сжато, но содержательно передал более широкие коллизии.
Pietà, Michelangelo Buonarroti, 1498-1499.
Настоящее, классическое искусство покойница любила. Умела она также обращаться и с письменным наследием. Её видели в библиотеках. Она нередко вместо сидения на диване в комнатке сидела за столом в библиотеке и читала или просматривала книги, — брала их каждый раз, исходя из своей усталости. Когда усталости не было — штудировала самое сложное. Иначе, то читала малоценное. При едва выносимой усталости — просматривала побочное, чтобы убедиться, что ничего важного не упускает, и книга почти не будет полезна.
Была покойница и мастерицей непосредственной деятельности, непосредственного общения, в котором (по научному определению) между людьми не стоят двигающие их мотивами вещи — будь то деньги или акции, законы или имущественные акты. Речь, конечно, идёт о пропаганде в рабочей и крестьянской среде, потом о речах на совещаниях революционных организаций, потом о дружеских беседах, в которых она (как и в речах) не жалея дарила слушателям плоды своей богатой чувственности. Покойница не говорила канцеляризмами. Чаще всего собеседники или слушатели слышали фольклорные образы, но не скатывающиеся до цепочки эпитетов. Характерный эпизод был во время совещания революционных организаций о мерах по поддержке Декабрьского восстания московского пролетариата в 1905 году. Адрес совещания был тайным, и представителей БСГ не пригласили, но доверие к Пашкевічанке было так велико, что она узнала адрес, пришла, пропущенная выставленной против полиции группой наружного наблюдения, и в разгар прений вошла в дверь. Когда дверь открылась, все замолчали и посмотрели на вошедшую. Она не была ни взмылена, ни встревожена, ни сердита. Переступив порог она по-белорусски приветствовала собравшихся и чеканным белорусским слогом за двадцать секунд заявила решительный протест против игнорирования БСГ. Дав жестом понять, что речь закончена, она развернулась и резко ушла мягко закрыв дверь. Многим показалось, что дверью хлопнули аж до дрожания в перекрытиях дома.
Искусство, библиография и непосредственное общение упомянуты в одном ряду не зря. При написании любого биографического очерка это три основных формы, в которых закрепляются свидетельства о герое биографии. Непосредственное общение с героиней биографии, или с теми, кто её знал, теперь невозможно. Что касается библиографии и сетевых ресурсов со свидетельствами, то я постарался в примечаниях дать читателю ясное представление об изученных мной материалах. Остаётся изобразительное искусство. Это форма познания, которая не относится к рациональным, но, несомненно, что классическое, т.е. стоящее на позициях целостности образа, искусство способно дать нам рацию[1] об изображаемом иногда не хуже, чем оригинал. За это и ценят классическую живопись и классическую литературу.
О том, что классическое и модернистское искусство свидетельствует о Пашкевічанке, будет рассказано ниже.
Кинематограф.
См. «О милосердии и целостности исторического образа».
Скульптура.
Мне известны три выставлявшихся или публично доступных скульптурных изображения на которых изображена Цётка-беларуска. Два из них были созданы в послевоенное время, между 1945 и 1955 годами.
Первая скульптура это памятник, открытый в 1954 году[2] в местечке Астрына, которое является районным центром, или было им как минимум до 1970-х. Мы можем увидеть, что, работая над памятником, скульптор[3] умело преодолел (aufhebt) традиционные формы католической культовой пластики. Он создал образ тяжёлого размышления над судьбой белорусского народа, но придал фигуре ту динамичность, ту уверенную и решительную порывистость, по которой все запомнили Пашкевічанку.
Астрына, Помнік Цётцы.
Вторую скульптуру создал Заир Исаакович Азгур примерно в конце 1940-х. То, что две скульптуры из трёх были созданы в ближайшее послевоенное время, показательно и совсем не случайно. Цётка приложила немало усилий для создания кадров, которые в конечном счёте смогли ликвидировать неграмотность подавляющей части белорусского народа. Она стояла у истоков белорусского начального образования, а разбуженные им общественные силы, как известно, сыграли в последующей истории самую выдающуюся роль: «... Точно так же, как в битву при Садовой «выиграл прусский учитель», так и во второй мировой войне победила советская учительница, в основном сельская, поскольку основную массу солдат Красной Армии составляли вчерашние колхозники, и даже большинство тех, кто ушел на фронт с заводов и фабрик, незадолго перед этим попали туда из села».[4]
По всей видимости со скульптуры Азгура были сняты копии. Одну из них неоднократно фотографировали туристы в закрытой разваливающейся усадьбе где-то в восточном Полесье, может быть на Гомельщине[5]. Эта копия без всяких вывесок посейчас стоит около одного из окон на каком-то предмете мебели. Есть музейный снимок подобной скульптуры примерно 1960-х годов. Наконец, есть современный снимок оригинальной скульптуры, который можно разглядеть в верхней заставке сайта музея Заира Азгура. Все снимки, вне зависимости от того, изображают они одну скульптуру, две, или даже каждый свою, показывают, что Заир Азгур был действительно выдающимся скульптором-портретистом и что он смог раскрыть образ поэтессы-революционерки.
Цётка, Заир Исаакович Азгур.
верхняя заставка сайта музея Заира Азгура
Самую близкую к нам по времени создания скульптуру создал для сидячего памятника Алесь Ліпень в 1991[6] году. Именно тогда он был открыт в городе Шчучын. Особенностью этой скульптуры является многоракурсность. Скульптор смог заложить в своё произведение несколько силуэтов, которые при разной позиции зрителя производят разное впечатление, но при этом все остаются в рамках целостного образа, не погрешая против реализма.
Шчучын, Помнік Цётцы, ск. Алесь Ліпень, 1991.
Малая пластика, живопись и графика**[7]**
Легенду о некоем, возможно, даже прижизненном живописном портрете, который будто бы в 1950-х годах хранился где-то в пределах родного повета поэтессы, рассказывает Л. Арабей[8]. Вряд ли Алаізу Пашкевічанку рисовали при жизни. Да и после смерти её образ не часто вставал на полотнах.
Самый художественно и технически выдающийся портрет революционерки создал А. Кроль в 1954 году. Картина изображает Янка Купалу, который, очевидно, читает своё новое стихотворение, а Цётка готовится дать отзыв. Горький заинтересованно смотрит на неё. Художник умело реконструировал позы и создал понятную систему взглядов своих героев. Поэтому картина почти не нуждается в пояснениях.
Янка Купала і Цётка ў Пецярбургу. (А. Кроль, 1954 г.)**(↦) Цётка, Янка Купала, Максім Горкі.
Позднее художники обращались к портрету нашей героини преимущественно как к элементу плаката.
Около 1976 года сделал плакатную работу Iван Пратасеня. Хотя технически работа сделана хорошо, нужно помнить, что художник уже тогда склонялся к патриотизму, в который вконец скатился через несколько лет. Вспомним, что к 1976 году Л. Арабей готовила первое издание той книги, по которой были подготовлены настоящие очерки. Художник признаётся, что брал у неё консультации[9].
Iван Пратасеня, Думы Цёткі (Алаіза Пашкевіч)
Плакатную живопись продолжает Яўген Ціхановіч, который в 1983 году создаёт двухцветный чёрно-белый портрет. Патриотические намерения автора, судя по всему, заставили его отказаться от детальной проработки выражения лица. Трудно разобрать что за эмоциональное состояние художник придал героине своего произведения, ещё труднее понять, что он хотел изобразить, перерисовывая известное историческое фото.
Яўген Мікалаевіч Ціхановіч (1911 - 2005, Мінск). Партрэт Цёткі". 1983. Сухая іголка. 28х18,5 см.
Вершин двухцветного чёрно-белого портрета несомненно достиг Мікола Мікалаевіч Купава. Около 1976 года он создал два плакатных портрета нашей героини, исполненных как линогравюра (лінарыт). При всей содержательности и умелости, они не выглядят пафосными или идеологическими. В них видна культурная специфика белорусского искусства, но даже в портретах Багушэвіча и Каліноўскага не видно той слащавой патриотической манеры, которой обычно патриоты примазываются к великим людям прошлого. Судя по произведениям нашего времени, создание таких работ, которые без патриотической фальши отражали бы специфику конкретной национальной культуры, является почти исключительным достижением[10] советского времени.
В настоящее время Мікола Мікалаевіч Купава перешёл на шовинистические позиции и переключился на идеологическую живопись. Теперь в центре его внимания князья и магнаты Великого Княжества Литовского, Русского, Жемойтского и иных... Линогравюр в прежнем стиле он примерно с середины 1980-х не создавал, а в позднейших произведениях пафоса становится иногда больше, чем смысла. Недавно старые оттиски своих линогравюр художник продавал на аукционе, чтобы выручить средства на памятник белорусу, застреленному во время известных майданных событий... Горькая ирония истории состоит в том, что только произведениями советского времени оказалось возможно оплатить память того, кто объективно прилагал усилия к закабалению Украины и Белоруссии, но был оценен Порошенко как герой-освободитель.
Я должен просить у читателя прощения, что вызываю у него совсем не те чувства, с которыми он должен был бы приступать к разглядыванию прежних чудесных линогравюр Купавы. Но нравственное падение целой нации, падение, почти не знавшее исключений, — это слишком заметное явление, чтобы его замалчивать. Белоруссия, к сожалению, так и не стала теоретической и исторической нацией. Но её попытки войти в пантеон мировой культуры достойны уважения. Ту работу по закладке социалистического движения и теоретического мышления, которую на Украине совершил Франко, в Белоруссии пыталась совершить Цётка. Она не была марксистской, но несомненно популяризировала научный коммунизм Маркса и Энгельса, что видно по газете «Наша Доля». Конечно, если Белоруссия станет теоретической нацией, то представить её в таком качестве без того, что сделала Цётка, будет невозможно, как невозможно представить Валерия Босенко и Анатолия Канарского без предшествующей работы Ивана Франко. А потому ещё раз поглядим на начертанные предавшей рукой изображения той, которая так много сделала для превращения белоруса в человека, а значит, и для облегчения освободительной борьбы у соседей.
Цётка, Мікола Мікалаевіч Купава, ~1976 г.
В белорусском искусстве 1970-х колебания между патриотическим пафосом и социалистическим реализмом отражают почти все поныне не утратившие значимости произведения. Не только линогравюры Купавы, но и некоторые произведения известного писателя Караткевіча. Последний в целом сильно колебался между патриотической идеологизацией и социалистическим реализмом, иногда даже в рамках отдельного произведения. При всём своём внимании к субъектности (а её ой как не хватало в эпоху либермановщины, но ещё больше — сейчас) Караткевіч так и не смог довести её до уровня современного субъекта мышления или исторического субъекта. Поэтому и получается, что в описаниях Средних веков писатель близок к социалистическому реализму, в описаниях девятнадцатого века колеблется, а для современной ему ситуации выражал симпатии националистам. Не диво, что при его внимании к субъектности он часто обвинялся в романтизме, поскольку романтики в своё время почти все не дошли до понимания и активного отражения роли исторического субъекта мышления в своё время. Потому и получались герои-одиночки.
Не меньше, чем портреты поэтессы, впечатляют линогравюры Купавы к изданию «Цётка. Творы., Менск, Мастацкая литаратура, 1976». Это лучшие иллюстрации к произведениям не только потому, что они относятся к единственному законченному циклу иллюстраций такого рода. Линогравюры Купавы умело раскрывают содержание помещаемых после них стихотворных и прозаических работ, будучи ясно исполнены в хорошо разработанной автором технике.
Не все советские художники могли и хотели до нас донести целостный образ революционерки. Купаву можно упрекать в измене, в том, что вместо создания реалистических произведений он увлёкся популяризацией битвы под Оршей, где, как известно, «маскалёў пабілі». Но его нельзя упрекать в халтурном или модернистском взгляде на художественную технику своих произведений — даже князей он сейчас рисует, создавая целостный образ. А ведь в 1970-х годах это было требование, которое многие считали для себя необязательным. Например, Аляксандра Паслядовіч в том же юбилейном 1976 году создаёт нечто такое, в чём без подписи трудно узнать портрет Пашкевічанкі.
Аляксандра Ануфрыеўна Паслядовіч, "Партрэт Алаізы Пашкевіч (Цёткі)". 1976. Папера, аквацінта. 31х22 см.
В 1976 году были созданы портреты из металла на медалеподобных пластинах. Святлана Гарбунова создала к столетию со дня рождения Цёткі аж три варианта с разной трактовкой образа поэтессы, которые для лучшего восприятия стоит примерно датировать, поскольку они изображают её в разном возрасте.
(1905) (1914) (1908)
Подобный портрет, который выполнил тогда же Рыгор Мікалаевіч Іваноў, обладает минимальным портретным сходством, хотя задумка трактовки образа была интересная.
Близко к реализму, но технически неудачно пытался изобразить Цётку на своём полотне Анатоль Крывенка. На его групповом портрете нет системы взглядов, страдает масштаб, нарушена проекция, а кое-где даже видна неравномерная проработка деталей. И это не говоря о том, что в один портрет слиты хоронологически весьма далеко отстоящие друг от друга исходные изображения героев картины. Рассматриваемый портрет — чисто идеологическое произведение. Автор является патриотом и готовил зарисовку в какой-то связи с галереей портретов разных белорусских интеллигентов, куда включал всех без особого отбора, не исключая откровенных контрреволюционеров, в том числе перешедших на сторону гитлеровцев.
*Анатоль Змітравіч Крывенка, «Прысвячаецца 100-годдзю з дня ўтварэння Беларускай Сацыялістычнай Грамады (БСГ, 1902)» (2006)
(↓↦) Сяргей Скандрыкаў, Алесь Гарун (Прушынскі), Антон Луцкевіч, Адам Луцкевіч, Язэп Лёсік, (↦) Віктар Зелязей, Фелікс Стацкевіч, Аляксандр Уласаў, Карусь Каганец (К. К. Кастравіцкі), Алесь Бурбіс, Алаіза Пашкевіч (Цётка), Вацлаў Іваноўскі.*
Художественная литература.
Говоря о том, какой след оставила Цётка в художественной литературе иных авторов, вряд ли стоит упоминать документальную повесть «Стану песняй» Л. Арабей. Но вспомнить, что она несколько ранее, в 1967 году опубликовала «На струнах буры», нужно потому, что эта работа не является простым воспроизведением частей названной ранее.
Из чисто художественных произведений, которые отдаляются от биографической основы, стоит выделить «Крыж міласэрнасці». Валянціна Коўтун, которая написала это произведение, вряд ли ставила задачу строго придерживаться документальной основы. Симпатии в сторону христианского мистицизма проявились в романе слабее, чем в фильме, но это вызвано только природой прозы, которая отдалена от непосредственной чувственности. Сюжет дилогии «Крыж міласэрнасці» стоит считать в большей степенью вымыслом, чем реальностью или её реконструкцией. Если это и была реконструкция, то очень несвободная и затмившая всеобщее значение положенных в основу событий.
Поэма «На зломе маланкі», которую написала та же Валянціна Коўтун, несёт на себе не только следы склонности написавшей её к разрыву целостного образа. Хотя поэма посвящена нашей героине, точное биографическое изображение в ней найти не менее сложно, чем в романе «Крыж міласэрнасці». Фактически поэма — это собрание 34 стихотворений в нескольких стихотворных размерах. Сквозная смысловая связь всех стихотворений, составляющих поэму, весьма неочевидна, даже после второго прочтения поэма не оставляет целостного образа и подтверждает подозрения в её постмодернистском строении.
Другая поэма, написанная Валянцінай Коўтун, «Суд Алаізы» является с точки зрения творческого метода противоположностью первой. Это драматическая поэма, представляющая логически и художественно связный поэтический текст. В поэме, как и в дилогии, действует антагонист главной героини — Андрэй Гмырак. Этот персонаж, судя по всему, нужен для создания коллизии и фона, на котором выгодно смотрелась бы Цётка. Видимо, без яркого контраста Валянціна Коўтун не смогла бы раскрыть образ главной героини своей поэмы. Не лишённая элементов слащавого и излишне пафосного патриотизма, поэма 1985 года не показывает выразительного уклона авторской позиции в сторону мистицизма. Это, пожалуй, лучшее поэтическое произведение, героиней которого является Цётка. Нужно признать, что её реальная биография смогла достаточно дисциплинировать В. Коўтун для того, чтобы та создала действительно остроконфликтную драму в стихах. Но у читателя не получится не помнить о том, что атмосфера советской эпохи (которая была не в пример здоровее нынешней) уже была заражена к моменту написания поэмы всеми пороками, развившимися ныне в пандемии.
(http://paradise-journal.ru/2012/12/halch-usadba-voynich-senozhetskih/)
О музее см. http://adradjency.narod.ru/dadatkovy/muzey.html.
(Исходное издание, «Замест прадмовы».)
(Iван Пратасеня, Жанчына — невычэрпная крынiца натхнення, http://www.alesyamag.by/?p=4417.)
Здесь употреблено польское „racja" и точное белорусское соответствие «рацыя». Вероятно лучшим, но длинным переводом будет «система строгих доказательств» — Пер. ↩︎
Его имя найти не удалось. ↩︎
Василий Пихорович, Кто победил во второй мировой войне?, http://propaganda-journal.net/9587.html. ↩︎
Упомянуто: «Хальч — усадьба Войнич-Сеножецких» ↩︎
Датировано на основании http://www.ekskursii.by/?place=293_Pamyatnik_APashkevich_%28Cetka%29 ↩︎
Многие воспроизводимые портреты хранит такой рассадник белорусского патриотизма как Старадарожскi мастацкi музей, за что спасибо его коллективу. С паршивой овцы хоть шерсти клок — говорят великороссы. ↩︎
«Я сустрэлася з Восіпам Міхневічам, разам з ім на возе мы ездзілі ў вёску Перавозы: Восіп Міхневіч сказаў, што ў Перавозах, яшчэ ў адных далёкіх Цётчыных сваякоў, нібыта ёсць партрэт Цёткі, намаляваны фарбамі. Я загарэлася — а раптам ды знойдзецца гэты партрэт? Але партрэта мы не знайшлі ...» ↩︎
«Ну як жа, гэта ж Цётка!.. Калі задумка ў мяне вырашылася, я пачаў значна глыбей цікавіцца лёсам і творчасцю гэтай жанчыны. Пачаў чытаць энцыклапедыю, творы... Пісьменніца Лідзія Арабей абараніла кандыдацкую дысертацыю па творчасці Цёткі. Я звязаўся з ёю, нешта дазнаўся, напрыклад, якія ў Цёткі былі вочы. Блакітна-шэрыя вочы. Потым пачаў вывучаць тую эпоху, што і як... Я ведаў, што паэтка ў сваіх творах апявала жаночую долю, што тады шмат жанчын-рэвалюцыянерак было, што Цётка і сама была апантаная ідэяй паказаць у сваіх вершах цяжкую долю народа.» ↩︎
В белорусском варианте стоит «набыткам» — Пер. ↩︎