Каким будет мир после кризиса? Часть четвертая
2009-03-03 Василий Пихорович
Конечно, даже найдя самые эффективные формы объединения и произведя национализацию своих ресурсов, предприятий, банков, латиноамериканские страны не будут в состоянии противостоять империализму экономически, мало того, они не смогут построить самодостаточную экономику. Им никак не обойтись без союзов со странами сложившихся на сегодня империалистических центров. Поэтому очень важно определить основания, на которых такие союзы должны строиться. Что однозначно, это то, что с Соединенными Штатами такие союзы не только нежелательны, но и невозможны. При всем ослаблении, эта страна остается самым сильным империалистическим хищником, и союзы должны быть направлены против нее, по крайней мере, до тех пор, пока США не ослабнут настолько, чтобы не иметь возможности возродиться опять в качестве главной силы реакции. Привлечение европейского капитала, наоборот, очень желательно. Они, разумеется, тоже будут грабить, но они не в состоянии задушить или блокировать изменения, которые проходят сейчас в Латинской Америке. Не только потому, что ЕС слабее США, но еще и потому, что внутри ЕС существуют свои противоречия и действовать как единое целое он не в состоянии. К тому же, ЕС далеко.
Вполне разумным представляется и сотрудничество с Россией. Конечно, многих друзей Кубы и Венесуэлы раздражает, когда Рауль Кастро и Уго Чавес обнимаются и целуются с Путиным и Медведевым, но тут ничего не поделаешь. Это не такая уж большая плата за оружие, технологии и финансовые ресурсы, которые можно взять у России, и которые в других странах обошлись бы гораздо дороже. Даже лобызание вождей революции с православными попами не представляет опасности для Кубы или Венесуэлы. Никакого влияния он там не имеют и иметь не будут. Точно так же не может там иметь серьезного влияния российский капитал. Он внедряется туда не с целью господствовать (не потому, конечно, что не хочет господствовать; просто, не может), а с целью подорвать силу американского капитала, воспользовавшись политической конъюнктурой, потеснить его немножко экономически и политически в этом регионе. Для этого у России сил вполне хватит. А вот, чтобы полностью занять место США в этом регионе, то есть установить там политическое, экономическое и военное господство - увы! И это очень хорошо. Это как раз то сотрудничество, которое можно спокойно назвать взаимовыгодным. Обычно этим хитреньким словом прикрывают политику экономического порабощения бедных стран богатыми, захват их рынков, уничтожение промышленности и сельскохозяйственного производства через экспансию дешевых товаров, дезорганизацию финансовой системы посредством валютной агрессии, и в конце концов, политическое подчинение через подкуп политической верхушки. Ничего этого Россия, при всем желании (а что оно есть, можно не сомневаться) сама сделать не может, но вполне может мешать делать это Соединенным Штатам. Вот в этом как раз и взаимная выгода.
Не представляет никакой опасности и сотрудничество с Ираном. Хотя его руководство выступает против империализма США с весьма реакционных позиций, но именно поэтому Венесуэла может повлиять на Иран гораздо больше, чем Иран на нее.
Ни ЕС, ни Россия не могут влиять на направление развития процессов, которые сейчас проходят в Латинской Америке. Менять их антиамериканский вектор они не заинтересованы. Сложившийся на континенте внутренний расклад политических сил, в котором доминируют настроенные антикапиталистически лидеры, их тоже в общем-то устраивает, поскольку те силы, которые ратуют за капитализм, одновременно оказываются проамериканскими силами. Поэтому правящим кругам ЕС и России ничего не остается, кроме как только помогать по мере сил и возможностей антикапиталистическим силам в Латинской Америке.
Конечно, субъективно, лидеры ЕС или России совсем не симпатизируют социализму. Но парадокс состоит в том, что, выражая интересы своих национальных корпораций, всячески поддерживая их стремление к господству в капиталистическом мире, и поэтому поддерживая антиамериканские силы в Латинской Америке, они фактически идут против интересов капитала в целом, в той мере в какой интересы капитала в целом сегодня пока совпадают с интересами американского капитала. Собственно, это не парадокс, а вполне реальное противоречие.
Сегодняшний кризис - это не просто привычный для конкурентного капитализма циклический кризис перепроизводства, после которого должна последовать фаза оживления и нового подъема. Уже давно, более ста лет, как конкурентный капитализм приказал долго жить и если мы и имеем дело с конкуренцией, то, в основном, с конкуренцией между монополиями или с подавлением и подчинением монополиями более мелких производителей. Это, конечно, тоже конкуренция, но далеко не свободная. Эпоха свободной конкуренции уходит в прошлое по мере того, как господствующее место в обществе вместо промышленного капитала занимает капитал финансовый и образовывается финансовая олигархия, подминающая под себя с одной стороны, промышленность, а с другой - государственную власть.
Соответственно, и кризисы перепроизводства в таких условиях перестают быть регуляторами производства. Мало-помалу они перестают быть циклическими и становятся перманентными. Бедные страны из них просто никогда не выходят, а богатые всячески оттягивают катастрофу, искусственно стимулируя потребление: одни за счет кредитов, другие - за счет средств бюджета, третьи - за счет того, что их гражданам приходится работать все больше и все интенсивней, а гражданам, ограбляемых ими стран, вообще выбиваться из сил, только чтобы выжить. Точнее, богатые страны комбинируют эти способы, время от времени выдвигая один из них на первый план.
В условиях перманентного кризиса концентрация капитала, то есть поглощение одних капиталов другими, также становится процессом постоянным и поэтому более интенсивным. Как только капитал стал монополистическим, ему становится тесно в национальных рамках и в рамках поделенных между богатыми странами колоний. Начинается борьба за передел уже поделенного мира, которая находит свое завершение сначала в первой, а потом во второй мировой войне.
Можно без малейшего преувеличения говорить, что после первой мировой войны эпоха классического, конкурентного капитализма закончилась. Притом закончилась не только в СССР, но и в остальном мире тоже. На смену рыночной стихии приходит государственное регулирование рынка. Различие между СССР и капиталистическими странами состояло только в том, что в первом класс крупных собственников был ликвидирован и государство выражало интересы трудящихся слоев, а в остальных странах - государство выражало интересы крупных собственников. Интерес трудящихся, в конечном счете, состоит в том, чтобы ликвидировать рыночную систему, ибо она постоянно низводит их до уровня рабочей скотины (более или менее сытой), а интерес крупных собственников состоит в том, чтобы эту систему сохранить и увековечить, ибо она позволяет им, самим не работая, распоряжаться как своими, продуктами чужого труда.
Известно из теории марксизма, что рыночное хозяйство в его капиталистической стадии не может быть окончательно ликвидировано иначе, как только во всемирном масштабе. Но межвоенный период показал, что в империалистической стадии и сохранено оно не может быть иначе как только будучи регулируемым в мировом масштабе. Первым это почувствовал Гитлер, но реализовать это было суждено только американцам.
После второй мировой войны капитал окончательно выходит за национальные рамки и приобретает глобальный характер. С возникновением транснациональных корпораций речь уже идет не просто о разделе или переделе мира между богатейшими странами, а о борьбе между ними за право контроля над всем миром, поскольку без такого контроля транснациональные корпорации и капитализм в целом существовать и действовать не могут. Долгое время американцы более или менее успешно справлялись с функцией глобального регулирования перманентного системного кризиса капитализма. После развала СССР и социалистического лагеря можно было даже говорить о чем-то похожем на "ультраимпериализм", о котором в свое время писал Карл Каутский. Но ирония истории оказалась в том, что именно тогда, когда практически всем казалось, что этот самый "ультраимпериализм" установился окончательно и бесповоротно, начало выясняться, что прав, скорее, Ленин, утверждавший, что по мере концентрации капитала в международном масштабе, противоречия капитализма будут не ослабляться, а нарастать, борьба различных империалистических стран за мировое господство будет не затухать, а обостряться и что задолго до образования предсказанного Каутским "мирового треста" капитализм погибнет и ему на смену придет социализм.
Сегодня мы являемся свидетелями не только краха глобального господства Соединенных Штатов и все нарастающей борьбы между более мелкими империалистическими хищниками за мировое или хотя бы региональное господство, но и нарастающей силы социализма.
Сложность состоит в том, что не только капитализм разрывается внутренними противоречиями, но и противостоящий ему социализм тоже.
Ведь социализм на мировой арене сегодня представлен далеко не только Кубой и связанной с нею Венесуэлой и Боливией. Китай - это ведь тоже социализм, нравится это кому-то или нет. И он, бесспорно, является естественным союзником латиноамериканских стран, стремящихся освободиться от диктата американских корпораций и двигаться к социализму. Но этот союзник как раз может оказаться самым опасным. Именно потому, что он является социалистическим.
Все дело в "китайской специфике" этого социализма. Обычно социализм - это движение от капитализма к коммунизму. Специфика же китайского социализма состоит в том, что страна эта сейчас движется по направлению от коммунизма к капитализму. От очень бедного материально, примитивного организационно (во многом, того, который Маркс называл "грубым" или "казарменным" коммунизмом) к быстро богатеющему, высокотехнологическому капитализму. Притом, полностью адаптированному к той стадии капитализма, которая сейчас и терпит системный кризис, то есть ориентированному на американские рынки, питающемуся американским капиталом.
О Кубе разговор особый (мы постараемся осветить этот вопрос в следующей статье), но провозгласившая стремление к "социализму ХХI века" группа латиноамериканских стран во главе с Венесуэлой и Боливией движется сейчас (причем очень быстро) в ровно противоположном направлении. Их суммарная экономическая сила ничтожна по сравнению с китайской, но их политический вес во много порядков превышает их экономическую силу по той простой причине, что движутся они в правильном направлении и притом движутся быстро. Если бы был найден способ соединить инерцию их сегодняшнего политического движения с экономической мощью Китая, социализм оказался бы непобедимым.
Но, пойди они по пути "китайского социализма", мгновенно все их политические завоевания были бы уничтожены.
"Китайский социализм" - это было бы сейчас самое опасное для Латинской Америки.
Ей нужно развивать и углублять свой курс на развитие человека и ни в кое случае не подменять его погоней за прибылью. Если революция в Латинской Америке будет развиваться, то будут увеличиваться шансы на то, что Китай еще повернет в сторону социализма. Хотя в общем точка невозврата им уже давно пройдена, но кризис сильно меняет ситуацию. В любом случае, китайскому руководству придется принимать стратегическое решение - то ли и дальше катиться в пропасть вместе со всем капиталистическим миром, то ли попробовать, подобно латиноамериканским лидерам и вместе с ними, взять судьбу своей страны и мира в свои руки.
Естественно, что в этой ситуации и европейским левым партиям нужно перестраивать работу в соответствии с изменившейся обстановкой. Им нужно как можно быстрее осознать, что они - прошлое движения, а латиноамериканцы - будущее. Это не значит, что европейцам нужно сидеть сложа руки. Это значит, что нужно осознать, что этап пройден и нужно искать свое место в новом раскладе борьбы.
Кризис создает очень благоприятные условия к тому, чтобы сложившийся сегодня в Латинской Америке новый центр революционной борьбы развивался и укреплялся. Но кризис создает благоприятные условия только для борьбы. Если же борьбы не будет, то кризис сам по себе ничего хорошего не обещает ни для Латинской Америки, ни для остального мира.
Очень важно, что эта революция происходит мирным средствами. Не столько потому, что насилие это плохо, сколько потому, что таким способом это движение захватывает более широкие массы населения. Слабее охватывает, но более широкие. Сами эти мирные средства носят более основательный характер. Основное оружие этой революции - образование для всех, здравоохранение для всех. Против этого оружия бессильны пушки и ракеты.
В то же время, военное подавление этого центра будет весьма затруднительно по многим причинам: обширность территорий, большое количество горных массивов, огромный и весьма свежий опыт партизанской борьбы, большие трудности в деле натравливания одних народов на другие из-за единства языка, истории.
Если даже эти страны и не смогут по каким-то причинам воспользоваться этим кризисом и превратиться из центра борьбы против империализма в "точку роста" нового этапа мировой истории, они смогут достаточно долго продержаться, пока не подоспеет очередная волна кризиса, которой теперь уже долго ждать не придется.
Окончание:
Каким будет мир после кризиса. Часть пятая
Начало:
Каким будет мир после кризиса. Часть первая