Виртуализация и логика деградации. Рецензия на книгу Марины Бурик «Человек и экономика в виртуализированном мире»
2016-07-03 Андрей Самарский
Перед нами прекрасный пример того, как нужно быстро и качественно разбирать сложнейшие вопросы, в которые уперлась современная наука. Проблема виртуального, или как ее ставит автор - виртуализации социально-экономических процессов, уже давно стала обиходной в науке, но до сих пор не находила серьезного научного разбора. Эта книга - результат роботы небольшого научного семинара по вопросам эстетики, проходившего в Киеве больше года назад, в котором Марина принимала активнейшее участие. Но, как можно убедиться уже из содержания, логика рассматриваемого вопроса завела автора далеко за пределы чувственного. И этот момент выгодно отличает данную работу от всех других, поскольку показывает основание, развитие и возможные пути движения категории виртуального. Я бы охарактеризовал применяемый в книге подход как попытка дать материалистическое понимание виртуальности.
Вполне естественно, это понимание гораздо сложнее других. Большинство исследователей начинают с эмпирии, и ей же заканчивают. Как правило, они способны лишь на аналогии и эмпирические обобщения. И только немногие в исследовании виртуального могут абстрагироваться от информационных технологий и искать причины в общественных процессах. Подобного рода современные ученые определяют виртуальное как «часть психической реальности» (Н.А. Носов), особую форму социальной коммуникации, порождаемую современным капитализмом (М. Кастельс). Французские постмодернисты связывают виртуальное с «симулякрами» (подменами реальности), порождаемыми разложением капитализма. В рамках постмодернизма можно выделить институциональный подход (Д.В. Иванов), который претендует на целостный охват, но опять же, описательно, не выходя за рамки эмпирии. Не могут порадовать в этом отношении и неомарксисты (критике М. Хардта и А. Негри автор уделяет в книге особое место), которых, может, и не устраивает постмодернизм, но действуют они по его установкам и, максимум, на что способны - только углубить эту философию.
Вышеперечисленные ученые констатируют тупик общественного развития при капитализме, и показывают, как уязвим стал человек - что любые новые, в том числе информационные, технологии приносят ему, в целом, только вред. Но задача теоретика, на что указывает Марина Бурик, не столько объяснить проблему, сколько дать ключ к ее решению. А это может только хорошая теория, которая, со времен Гегеля, может основываться только на диалектической логике. Поэтому нужно, прежде всего, попробовать вычленить логику становления виртуального, предложенную автором.
Рассматривая человека как продукт общественных отношений, а само общество как результат изменяющегося способа производства, Марина начинает исследование с виртуализации общественных процессов на стадии современного империалистического капитализма. Почему именно империализм (господство монополистического финансового капитала)? Ленин, в отличие от народников и Р. Люксембург, показывал, что капитализму для разрастания не обязательно индустриализировать новые народы и территории. Он может встраивать в себя докапиталистические экономические уклады, как в случае кустарного производства в России в конце ХІХ века, но может также включать нерыночные механизмы регулирования в случае переразвитости, как империалистическая война, решающая проблему перепроизводства и перераспределения рынков для более молодого и эффективного капитала. Чтобы подчеркнуть особенность этих форм, Марина использует термины «некапиталистическая капиталистичность»: «докапиталистическая некапиталистическая капиталистичность» в первом случае и «капиталистическая некапиталистическая капиталистичность» во втором. Не стоит заострять внимание на некоторой искусственности терминологии; в комментариях и публичных выступлениях автор, как бы извиняясь за тавтологичность, призывает видеть за словами, прежде всего понятия, а не просто термины.
Виртуализацию Марина определяет как вид «капиталистической некапиталистической капиталистичности», когда наличие нетоварной сферы производства становится необходимым условием существования капитала. Виртуализация основывается на передовых некапиталистических технологиях, уже по своей сути переросших капитализм, но, все же, подчинившихся капиталу. Как пример, автор называет соцсети, рекламу, сериалы и т.п. - производство, результатом которого является не товар, а непосредственное воздействие на сознание человека. Таким образом, виртуализация влияет на формирование человека, его ценностные и поведенческие установки, так сказать, производит его по определенному типу - т.к. капиталу нужен «всесторонне развитый потребитель».
На данном этапе изложения политэкономической стороны вопроса пока что напрашивается лишь аналогия отрыва виртуального от реального с отрывом финансовой сферы от сферы производства. Поэтому логика рассмотрения влечет в политэкономические основания - какие особенности современного функционирования капитализма порождают виртуализацию? Но перед тем автор делает некоторое отступление с тем, чтобы показать современным «улучшателям» марксизма (адептам т.н. «новой теории стоимости» - М. Хардта и А. Негри), что марксова теория стоимости не нуждается в исправлении, чтобы описать т.н. «аматериальный труд», производство услуг, информации и т.п. Попутно, как бы мимоходом, Марина делает очень важную работу - расправляется с теоретиками «информационного» или «постиндустриального общества» (см. Марина Бурик. «К вопросу о новой теории стоимости: изучении социальных параметров труда и теории субъективности»). Доказывая, что производство услуги или удовлетворение какой-то другой потребности без производства при этом какого-либо предмета, все равно сохраняет свою товарную сущность в кругообороте капитала, автор отмечает исходный пункт: «виртуализация не может быть ни чем иным, как продуктом функционирования производственного капитала»[1]. Ее, в таком случае, должна порождать какая-то особенность движения капитала, нехарактерная или неразвитая в период «молодости» капитализма (поэтому Маркс не обратил на нее внимание).
В чем же эта особенность? Производство и продажа товара сливаются. Но в отличие от товара-вещи, как единства противоположности потребительной и меновой стоимости, в товаре-услуге происходит отделение потребительной стоимости товара от самого товара. Потребительная стоимость начинает жить своей собственной жизнью, начинает порождать виртуализацию. А если не забывать, что капитал - это общественное отношение, то мы получаем здесь некоторые особенности этого отношения. Прежде всего, отличие в том, что классический капитал - это возрастание стоимости в процессе вещного производства - обмен «вещь - вещь», а в нашем случае мы получим отношение потребительной стоимости: «вещь - человек» (вещь удовлетворяет определенную потребность человека). Поэтому заходит речь о специальном производстве потребностей для реализации движения капитала. И хотя абсолютно все потребности человека производятся, что было и до капитализма, в нашем случае Марина говорит о целенаправленном производстве потребностей: «на определенном этапе развития капитала сам он вызывает к жизни сферу производства потребления и потребительной стоимости»[2]. Это и есть момент рождения виртуализации. Не знаю, насколько оправданным является такое сложное изложение материала с обилием формул, но предложенная в соответствующей главе книге логика появления и развития предмета исследования вполне отвечает марксистскому подходу в исследовании капитала.
Исходя из своего открытия, автор дополняет марксову схему расширенного воспроизводства капитала: к сфере производства средств производства и производства средств потребления прибавляется сфера производства потребления. (При этом указывается, что между ними должен быть определенный баланс - несомненно, очень интересно будет, если Марина в следующих своих работах, или кто-нибудь другой, рассчитает их соотношение). Если сфера производства потребностей не справляется со своей задачей борьбы с перепроизводством, проблему решает война. Марина обращает особое внимание, что это производство потребностей - нетоварная сфера, рожденная капиталом - «капиталистическая некапиталистическая капиталистичность». Объектом производства является, естественно, человек, поэтому очень важно рассмотреть формы воздействия на него.
Капитал действует стихийно, но это не значит, что каждый индивид включается в это отношение как попало. Автор книги пишет о «производстве образа жизни», который потом потребляют индивиды. Это не только мода или поведенческие установки, а подчинение себе капиталом всей социальной формы движения. Притом, такое подчинение направлено на то, чтобы капитализм никогда не завершил своей исторической миссии. Поэтому самые передовые технологии работают на производство отсталости человека. Капитал перестал производить не только рациональное мышление, но и принялся за уничтожение своих собственных достижений, в том числе и таких как искусство или мораль. Переразвитые информационные технологии используются для отупения, вместо преодоления товарного производства, как предлагал академик В.М. Глушков. Вполне вероятно, что в скором будущем, даже в самых отсталых уголках планеты, где нет доступа к питьевой воде, у каждого будет смартфон, подключенный к высокоскоростному интернету, а воды так и не будет. Ведь сделать реальность человечной капитал в принципе не способен - в отличие от построения «виртуальной реальности».
Так вот, формы воздействия капитала на современного индивида коллективные, но сначала капитал уничтожает исторические типы коллективности, ставя на их место наиболее эффективные для производства потребления. Характерным для современности Марина считает «фрагментарный коллектив», который порождает соответствующего индивида. При этом индивид, как продукт такого конвейерного производства, превращается в унифицированную единицу с набором стандартных потребностей. Процесс виртуализации коллективности порождает необходимость в больших объемах ненужной информации. Сквозь призму виртуализации в книге делается попытка разобрать деградацию человека, начиная от изменения семьи, коллективности, образования, заканчивая государством и виртуализацией общества в целом. В процессе этого изменения автор показывает логику «виртуализированного капитала»[3], по которой деградация сознания (превращение понятийного мышления в «клиповое») и чувственности (превращение их в эмоции и «ощущаловку») являются необходимыми.
Показывая логику становления понятия виртуального, в которой каждый отдельный факт сразу же становится на свое место, Марина предлагает марксистскую альтернативу постмодернистскому возмущению по поводу виртуализации социальных процессов. Здесь, также нужно сказать, что критика постмодернистских «текстов» - очень полезное дело, но иногда, если сильно увлечься, постмодернистский стиль изложения может начать «вести» самого критика. При этом могут появляться такие термины, как «культурное поле», или «индустрия человека», или «социальные практики». Эти словечки опасны тем, что как бы незаметно за терминами, даже если автор последовательно проводит марксистский подход, просвечивается соответствующее постмодернистское содержание.
Логика развертывания категорий требует от автора довести это разворачивание до конца, т.е. до конца товарного производства - до диктатуры пролетариата и, далее, до коммунизма (делая упор на сознательном характере преодоления капитала и предлагая варианты). Но чем ближе она подходит к концу, тем меньше говорит о виртуальном. В движении категории от абстрактного к конкретному конец сам оказался несколько абстрактным. Это, я думаю, не случайность и не недочет автора. Наверное, так и должно быть на данном этапе общественного развития - ведь не дело теоретика придумывать картину будущего, пусть самую реалистичную, строящуюся на самых новых прогнозах. Действительность сама найдет формы и проиллюстрирует логику; гораздо важнее - понимать куда идти, что противопоставить капиталу - или, иначе говоря, знать какова цель движения. Здесь Марина тоже ничего не стала выдумывать и положилась на теорию.
Капиталу противопоставляется свободное время как мера общественного развития. Исходя из идеи, что виртуализация при капитализме - это средство (технологии) утилизации свободного времени, Марина обозначает место, где виртуализация (вместе со всеми остальными формами угнетения при капитализме) превращается в свою противоположность.
Итак, книга представляет собой хорошую попытку материалистического понимания виртуального, в лучших традициях диалектики. И хоть книга не об эстетике, из нее можно подчерпнуть как нужно решать вопросы эстетики - показывать изменение основания чувственности, как это делал в свое время А.С. Канарский. Автор проделал отличную работу, продемонстрировав редкую в наши дни теоретическую глубину. Но при этом нужно понимать, что не в силах одного автора охватить всю картину целиком. Как и в любой другой теории, идеи этой книги нуждаются в развитии. Поэтому хочется пожелать всем читать, искать, критиковать: чтобы сильные стороны книги вдохновляли, а слабые - если таковые найдутся - были реальным поводом для развития.
Бурик Марина Леонидовна. Человек и экономика в виртуализированном мире. - К.: «Аграр Медіа Груп», - 268 с., С.58 ↩︎
Там же, с. 72 ↩︎
Насколько я понял, автор использует этот термин не в политэкономическом смысле. По крайней мере появление и становление отдельного «виртуализированного» капитала наряду с финансовым или производственным в книге не показано. ↩︎