Кризис в Европе и «новые европейские левые»
2015-10-24 Дмитрий Королев
Вошедший в новую фазу кризис в Европе способен, как нам представляется, существенно изменить соотношение политических сил в Старом Свете. Общество может сильно поляризоваться как вправо, вплоть до возрождения неонацизма (что в сегодняшней Европе, особенно на волне неприятия беженцев с Ближнего Востока, к сожалению, более чем вероятно), так и влево — но вопрос ещё, насколько влево.
Кризис постепенно размывает «средний класс» как главную социальную базу классической европейской социал-демократии. Всё более приходит понимание того, что европейские государства не могут далее «тянуть» высокие социальные расходы, ослабляющие конкурентоспособность Европы в сравнении с Юго-Восточной Азией или даже теми же США. Напомним, в прошлом году Ангела Меркель заострила вопрос так: на Европу ныне приходится лишь 7% населения планеты и 25% мирового продукта — но при этом 50% всех социальных расходов. А тут ещё добавляются траты на приём и содержание миллионной армии новых мигрантов. Ясно, что правящим кругам Европы придётся затягивать на своих трудящихся пояса, сворачивая былой «социализм». Что, по сути, означало бы крах социально-экономической модели социал-демократии, казавшейся ещё недавно столь привлекательной и эффективной.
И вот мы видим утрату социал-демократами их прежних позиций в ряде стран Европы. В Греции правосоциалистическая партия ПАСОК, которая в 1980-е — 2000-е годы почти никогда не получала на выборах менее 40% голосов, теперь с трудом набирает 6%. Во Франции терпит провал правящая Соцпартия, которая почти наверняка проиграет правым или даже крайне правым следующие президентские выборы. В Германии социал-демократы тщетно пытаются вернуть себе власть.
Однако в нынешних социальных реалиях Европы новую леворадикальную политическую нишу занимают не «ортодоксальные» коммунисты, а «новые левые», возникшие или ж усилившие влияние именно с наступлением в 2009-м глобального кризиса. Эти партии занимают левосоциалистические позиции, сданные старыми социал-демократиями, что пошли в сторону неолиберализма, и зачастую выдвигают леворадикальные лозунги, но на деле они «почти без боя» идут на соглашательство.
Феномен «СИРИЗЫ»
Яркий пример тому: греческая «СИРИЗА», громко выступавшая против диктата «тройки» кредиторов, но после блестящей победы на референдуме 5 июля подписавшая с финансовыми акулами даже ещё более кабальное соглашение!
Многие ожидали провала этой политсилы на досрочных выборах. Но этого не произошло. Референдум и выборы ясно показали противоречивость настроений в греческом обществе: греки, словно на маятнике, раскачиваются от радикализма на словах к консерватизму на деле. Они крайне недовольны социально-экономическим состоянием своей страны и возмущены давлением международных финансовых институтов, но при этом хотят сохранить евро и членство Эллады в ЕС. И, вообще, боятся непредсказуемости, которую несёт радикальное разрубание «греческого узла». Оттого греки сначала сказали решительное «Охи!» на референдуме, но затем выразили вотум доверия «СИРИЗЕ», пошедшей на договорённость с «тройкой».
Очевидно, экономические реформы, проводившиеся по рецептам МВФ и ЕС и приведшие поначалу к «греческому экономическому чуду», — но разрушившие при этом крупную промышленность в пользу «кредитного процветания» сектора услуг, — вызвали изрядную депролетаризацию и расширение мелкобуржуазных слоёв общества. Далее «чудо» закономерно сменилось экономическим крахом и гибелью ставшего привычным благополучия. Греческая экономика падала 5 лет подряд — с 2009 по 2013 год — со среднегодовым темпом снижения ВВП 4,76%. При этом промпроизводство только в 2009 и 2011 годах обваливалось более чем на 8,5%, а безработица подскочила с 7,7% в 2008 году до 27,5% в 2013-м и 26,8% в 2014 году.
В протест массово влились разоряемая мелкая буржуазия плюс целая армия безработных и студенчество, которое не видит перспектив в условиях чудовищной безработицы среди молодёжи. Специфика же мелкобуржуазных слоёв такова, что они легко радикализуются, но столь же легко и отказываются от радикальности.
Кризис переформатировал политическую систему Эллады, которая прежде основывалась на попеременной смене у кормила власти ПАСОК и правой «Новой демократии» (НД). В этих партиях народ разочаровался. Возник — как «снизу», так и «сверху», со стороны господствующего класса, нуждающегося в «громоотводе», — запрос на некую «третью силу». И его лучше всего удовлетворил блок «СИРИЗА» — этот сложный конгломерат социалистов, экологов, троцкистов, маоистов и ещё бог весть кого.
Показательно, что ещё на выборах 2009 года «СИРИЗА» получила всего-навсего 4,6% голосов, и именно кризис обусловил крутой взлёт её популярности.
Короче говоря, «СИРИЗА», в отличие от «догматической» и «сталинистской» Компартии Греции, взявшей на последних выборах лишь 5,55%, привлекательна и для мелкобуржуазных ультрарадикалов, и для тех обывателей, кто страшится решительных перемен. Впрочем, одни и те же люди могут колебаться между левым радикализмом и отказом от него, и таким общественным настроениям полнее всего соответствует такая политическая сила, как «СИРИЗА», позиционирующая себя «радикальной левой» и выбрасывающая радикальные лозунги, однако на практике власти стремящаяся законсервировать статус-кво. В этом — корень её тактического успеха, хотя в стратегическом плане, учитывая тяжесть условий навязанной Греции финансовой «помощи» и их социальных последствий, будущее «СИРИЗЫ» неясно.
Выступая на митинге перед сторонниками, А. Ципрас заявил, что «греческий флаг сейчас развевается не только в нашей стране, но и на самых больших площадях Европы». Возможно, он прежде всего имел в виду испанскую партию «Подемос» (в переводе — «Мы можем»), которую можно считать «родной сестрой» «СИРИЗЫ».
Партия эта возникла совсем недавно — в январе 2014-го, кристаллизовавшись из испанского аналога движения «Occupy Wall Street». Но она уже является второй по численности партией страны (до 300 тыс. членов) и, судя по опросам, грозит покончить на выборах 20 декабря с двухпартийной конфигурацией Народной партии и Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП). Уже самый дебют «Подемос» на голосовании в Европарламент в 2014 году принёс сенсацию: сходу 8% голосов, четвёртое место по стране и 5 из 54-х кресел от Испании в Страсбурге.
Далее, на региональных и муниципальных выборах в мае с.г. объединения, поддержанные «Подемос», взяли верх в Мадриде и Барселоне. Тогда же, в мае, в Испании был проведён соцопрос, который выявил, что половина граждан желает социальных реформ, а 55% считают, что рост поддержки оппозиции обусловлен невыполнением властями их обещаний. Безработица в королевстве достигает ¼ населения, реальная зарплата испанского рабочего с 2008 года снизилась на 17%.
Социальную базу «Подемос» составляют рабочий класс и левеющие «средние слои», и она тоже теснит традиционных левых и коммунистов. Программа партии: 35-часовая рабочая неделя, выход на пенсию в 60 лет, отказ от неолиберальных реформ и мер строгой экономии, противодействие диктату Германии и «финансовой тройки».
Важной особенностью «Подемос» является её децентрализованная, «сетевая» организационная структура. В неё так же входят люди разнообразных взглядов; некоторые считают нужным отказаться от «пугающей» марксистской фразеологии. Лидер: Пабло Иглесиас Туррион, 36-ти лет, некогда состоявший в Союзе молодых коммунистов Испании, активист антиглобалистского движения, преподаватель политологии и телеведущий. Его докторская диссертация, защищённая в 2008-м, написана на тему гражданского неповиновения как формы борьбы с властью.
Победа «Подемос» на выборах и приход её к власти в Испании могли бы серьёзно изменить расстановку сил в Евросоюзе, начав превращение юга Европы в левый противовес политике Брюсселя и Берлина. Однако в свете «кульбитов» Ципраса и «СИРИЗЫ» в Греции радикализм «Подемос» тоже вызывает немалые сомнения. И вот уже некоторые обозреватели отмечают, что по мере приближения парламентских выборов радикальность «Подемос» начала помаленьку слабеть…
Энергия протеста
В последнее время все как-то подзабыли про Ирландию, где, как и в Греции, «экономическое чудо» («Кельтский тигр») обернулось крахом и необходимостью спасать экономику страны усилиями международных финансовых институций.
ВВП Ирландии в 2008, 2009 и 2010 годах сократился соответственно на 3%, 7% и 0,8%, далее последовало топтание на месте со спадом в 2012 году ещё на 0,3%, и лишь в прошлом году страна добилась заметного экономического роста — на 3,6%.
Впрочем, государственный долг, который за годы «чуда» снизился с более 100% ВВП до 25%, но с началом кризиса «рванул» вверх с чудовищной быстротой, в последние годы стабилизировался на уровне чуть ниже 120% ВВП. Безработица лишь недавно начала с достигнутой отметки в 14% отступать ближе к 10%.
В этой обстановке правительство продолжает политику жёсткой экономии, и вот в конце прошлого года планы властей ввести новый сбор за пользование водой в размере до 500 евро в год (в зависимости от размера семьи) привели к мощной демонстрации протеста 9 декабря 2014 года. На неё в Дублине вышли 100 тыс. человек — для маленькой, с населением всего около 4 млн. душ, Эйре это огромная цифра.
Вышло точно: последняя капля терпения! На этом набрала очки крупнейшая лево-националистическая партия страны — «Шинн Фейн» («Мы сами»), известная в прошлом как политическое крыло «Ирландской республиканской армии» (ИРА).
Традиционно за власть в Ирландии борются две правые партии — «Фине Гэл» и «Фианна Файл». Обе, кстати, ещё в 20-х годах откололись от возглавлявшей борьбу за независимость «Шинн Фейн», разойдясь в вопросе о путях дальнейшего движения ирландской государственности. Из лона последней вышел и целый ряд небольших левых партий социалистического и марксистского толка: Рабочая партия Ирландии, Ирландская республиканская социалистическая партия, партия «Эйриги».
Популярность в Ирландии возглавляемых легендарным командиром ИРА Джерри Адамсом «шиннфейнеров» неуклонно возрастает: с 2,6% голосов и 1 мандата на выборах в нижнюю палату в 1997 году до 9,9% и 14 мест в 2011-м. 5 мандатов вдобавок получил «Объединённый левый альянс» на основе троцкистской Социалистической партии. Зато «Фианна Файл» потерпела сокрушительное фиаско, и коалиционное правительство сформировали «Фине Гэл» с лейбористами. На предстоящих в 2016 году новых выборах «Шинн Фейн», активно участвовавшая в «водяном протесте», рассматривается в числе фаворитов. Сейчас у неё рейтинг 18%, причём в начале текущего года он достигал даже 26%, и партия тогда лидировала!
Но есть один интересный парадокс. «Шинн Фейн» действует в обеих частях острова, выступая за объединение их в рамках Ирландской республики. В Северной Ирландии она является одной из правящих партий. По условиям соглашения, прекратившего долгое вооружённое противоборство в Ольстере, правительство там формируют крупнейшая протестантская и крупнейшая католическая партии. В качестве последней и выступает с 2007 года «Шинн Фейн». И если в Ирландии она занимает левые позиции, выступая, в частности, за меры по преодолению бедности, за бесплатную медицину и расширение общественного сектора экономики, то в Ольстере — та же партия! — участвует в проведении, в общем-то, неолиберального социально-экономического курса, включая план урезания социальных расходов.
Энергия протеста против социально-экономической политики властей может поспособствовать активизации левых сил также и в Финляндии, где 18 сентября прошла всеобщая забастовка — говорят, самая крупная за последние 100 лет! Повод: намерение властей страны урезать отпуск в госсекторе с 38 до 30 дней, уменьшить надбавки за работу в выходные и внести другие антирабочие поправки в законы о труде. Премьер Финляндии выступил перед народом в том духе, что, мол, в условиях кризиса надо бы больше работать, меньше отдыхать — и туже затягивать пояса!
После обрушения ВВП на 8,4% в 2009 году финская экономика переживала рецессию ещё и в 2012–14 годах. Безработица, не опускавшаяся с 1992 года ниже 7%, в мае нынешнего года поднялась до 11,8%. Существенно вырос госдолг.
При этом удельный вес в ВВП 10% самых бедных финнов снизился с 4,56% в 1987 году до 3,73% в 2010-м, а удельный вес 10% самых богатых, напротив, вырос с 19,22% до 22,59% (в 2004 году он, правда, был ещё выше — 23,52%).
Suomen Tasavalta (Финляндская Республика) процветала в те времена, когда она проводила политику дружбы и взаимовыгодного сотрудничества с СССР. Когда же Союз рухнул, экономика Финляндии, тесно привязанная к восточному соседу, тоже несколько лет падала (в 1991 году — на 6% с продолжением рецессии в 1992 и 1993 годах). Ныне ситуация, видимо, в определённой мере повторяется в связи с экономическими затруднениями в России, в связи с санкциями и контрсанкциями.
Ведущим проводником советско-финской дружбы выступал Демократический союз народа Финляндии, возглавлявшийся коммунистами. Его наследницей — после слияния в 1990 году бывшей компартии с её союзниками — является партия «Левый союз» (ЛС), стоящая на платформе демократического социализма и экосоциализма.
На выборах в эдускунту (парламент Финляндии) в 2011 году ЛС получил 14 мест и вошёл в правительство: представители партии заняли должности министров культуры и спорта и транспорта. Однако в марте прошлого года Союз вышел из правительственной коалиции, выступив против сокращения расходов, ухудшающих положение малоимущих. Впрочем, выборы в апреле с.г. принесли «Левому Союзу» некоторое ухудшение результата: 7,1% голосов (минус 1 процентный пункт) и 12 мандатов (на 2 меньше).
Одновременно крупно проиграли и социал-демократы, а выиграл «Финляндский центр». Таким образом, Суоми скорее двинулась вправо, что может усилиться на волне протестов против наплыва беженцев, охвативших и эту страну. Но, возможно, данный тренд изменит энергия социального недовольства.
Новое лицо Labour Party
Им можно назвать нового главу Лейбористской партии Великобритании 66-летнего Джереми Корбина — депутата Палаты общин с 32-летним стажем, лидера левого крыла «трудовиков» и давнего противника олицетворяемого Тони Блэром неолиберального курса «новых лейбористов»; политика, выступающего ни много ни мало за выход Соединённого Королевства из НАТО!
Избрание его стало подлинной сенсацией — ведь ещё в начале лета букмекеры принимали ставки на победу Корбина 100 к 1! Правая пресса насмехалась над ним, называя его «неизбираемым». Он, мол, «слишком уж левый», чтоб завоевать голоса большинства на внутрипартийном голосовании. Дж. Корбин, имеющий в партии репутацию бунтаря и диссидента, называвший своим другом Уго Чавеса, всем своим поведением демонстрирующий неприятие буржуазного стиля жизни, совсем не имел поддержки в партийном руководстве. Но в итоге голосования получил 60%! Стало быть, его избрание вправду отражает чаяния «низов», партийных масс!
Показательно, что наибольший процент поддержки — свыше 80% — Корбин получил у «беспартийных лейбористов», у сторонников партии, за взнос в 3 фунта зарегистрировавшихся для голосования. Это, надо полагать, говорит о полевении рядового электората Лейбористской партии, об изменении настроений людей. И всё это происходит наперекор воле верхушки партии, которая в большинстве-то своём выступала против Корбина (сам Блэр, кстати, резко высказался против него).
Более того, всего за сутки после избрания Корбина в Лейбористскую партию вступили 15 тыс. новых членов, поверивших в то, что этот человек сможет изменить партию, казалось бы, уже безвозвратно погрязшую в неолиберализме.
Новый лидер партии выступает за усиление государственного регулирования экономики, за возвращение в госсобственность железных дорог, энергетики и части банковского сектора. Он — сторонник увеличения налогов на богачей и отмены платного высшего образования. Джереми Корбин активно протестовал против войн в Афганистане и Ираке. Он намерен добиваться сокращения военных расходов, отмены программы модернизации баллистических ракет «Трайдент» подводного базирования, что позволило бы направить высвободившиеся средства на решение социальных задач. Корбин — сторонник нормализации отношений с Россией.
Разумеется, к перспективам полевения Лейбористской партии следует отноститься с осторожностью: слишком велико влияние её правого крыла, которое поддерживает крупный капитал. Выход Великобритании из НАТО вообще выглядит нереально, если учесть то обстоятельство, что деловые, политические и военные круги Англии и США переплетены самым тесным образом.
Однако главное то, что непоследовательность и колебания «новых левых» (включая «новых старых» в лице левых лейбористов) обусловлены колебаниями и нерешительностью их электората — что, повторюсь, наглядно показали греческие события. С одной стороны, растёт недовольство людей, вызревает понимание ими необходимости перемен. С другой стороны, сказываются предыдущие десятилетия сытого благополучия, сохраняются иллюзии, что всё это можно без особой борьбы и без «радикальной перетряски», в рамках «европейских ценностей», вернуть назад.
В кризисе социал-демократии, росте популярности «новых левых» находит проявление общий кризис западного капитализма, начавшееся брожение в умах людей. Хотя действительный, глубокий, крутой «левый поворот» в Европе сегодня маловероятен.
Теряющий благополучие и уверенность в завтрашнем дне «средний класс» скорее уж способен, «взбесившись», вывести на улицы громил, изгоняющих мигрантов, которые якобы виноваты во всех бедах Старушки Европы…