Политэкономия насилования

2013-12-12 Нарендар Пани

Слёзы по поводу жестокого изнасилования и убийства молодой девушки в Дели (об этом происшествии и последующем социальном протесте, жёстко подавленном силами полиции, много писалось в левых СМИ – прим. переводчика) постепенно высыхают, но внимание всей нации к резкому ухудшению межгендерных отношений в стране не может притупиться. Основное внимание, как всегда, приковано к «мужскому менталитету» и тому, что необходимо делать с ним. Конечно, нет сомнений в срочной необходимости того, чтобы сделать менталитет индийского мужчины более чувствительным к правам женщин.

Но будет большой ошибкой, если эти дебаты вырвутся из более широкого контекста, в котором происходит этот кризис; в том числе способствующих ему политэкономических изменений, происходящих в течение последних двух десятилетий.

Взаимосвязь между политэкономией и межгендерными отношениями может показаться тонкой и разреженной, но только потому, что мы не привыкли уделять достаточно внимания тому, что делает с нашим обществом над всем стоящая взаимосвязь между политикой и экономикой.

Политики всевозможных цветов и оттенков рассматривали и рассматривают в качестве своей задачи в первую очередь генерирование быстрого роста и использования ресурсов, от него достающихся, для сбора собственной поддержки посредством собесовских схем, обеспечивающих голоса на выборах. И такое разделение на экономическую и политическую составляющие ещё более раздвинулось в результате экономической либерализации, обеспечивающей концентрацию в городских центрах-мегаполисах, в то время как сельская местность превратилась в основного получателя политического патронажа (попечительства).

Сельхозкризис

Теперь этот спрессованный кубик трещит по швам сразу в нескольких местах. Замедление экономического роста сократило ресурсы для попечительства. Рост мегаполисов и нищеты в них делает политически трудным сводить патронаж преимущественно к сельской местности. И, что существенно для межгендерных отношений, — полагаясь на патронаж, они фундаментально изменили всю общественно-экономическую ткань сельской Индии.

Одним из столпов патронажной политики в сельской Индии был и является сельскохозяйственный упадок. Сдвинув свою политику с общественных инвестиций в сельское хозяйство на сельский вэлфэр (собесовщину), правительство сделало сельское хозяйство гораздо менее прибыльным делом, чем оно даже было. Доля сельскохозяйственного производства снизилась с одной трети ВВП в 1991 году до одной шестой сегодня.

По мере заката сельского хозяйства, основной альтернативной карьерной опцией становится управление попечительством (патронаж-менеджмент). Бывший крестьянин (фермер), ставший шестерёнкой в колесе политического патронажа, с интересом обнаруживал, что это гораздо более прибыльное занятие, нежели сельское хозяйство. Это в особенности имело место тогда, когда у них было достаточно новаторского мастерства для того, чтобы откусить себе кусок попечительского пирога. Даже если они не могли это сделать напрямую, они всё равно могли найти пути для того, чтобы использовать свою власть и стать получателями патронажа.

Влияние сельскохозяйственного упадка на сельскую среду не может быть измерено одними только экономическими показателями. Как французы любили и любят указывать на переговорах по ВТО, сельское хозяйство — отрасль многофункциональная.

Она является основой, базисом сельской общественной и культурной жизни. Даже в городах некоторые фестивали отмечаются на основе сельскохозяйственного цикла. Сельскохозяйственный упадок означает упадок значительной части традиционной практики, в том числе гендерной практики.

Те, кто знаком с крайним уровнем неравенства в системе сельской патриархальной семьи, могут инстинктивно посчитать это благом. Но предположение о том, что не может быть ничего худшего, чем традиционная, основанная на сельском хозяйстве, патриархальная система, — является весьма и весьма... скажем так, требующим тщательного рассмотрения. Ибо при всех масштабах неравенства, эта система, по крайней мере, предусматривала для женщины экономическую роль.

Женский труд играет существенную роль в сельском хозяйстве — в некоторых ключевых технологических операциях. Упадок же сельского хозяйства существенно уменьшает эту экономическую роль.

Система политического патронажа, идущая на смену сельскому хозяйству, предусматривает гораздо меньшую роль для женщины, ибо женщины обычно не играют никакой ключевой роли в насильственном процессе сельско-периферийных политических конфронтаций. Даже если для женщин предусмотрены места в управленческих структурах Панчаятов (единиц муниципального управления), они в основном занимаются сравнительно пожилыми замужними женщинами из политических семейных кланов.

Половые пропорции

За последние два десятилетия это предубеждение против женщин, особенно одиноких женщин, перешло уже и в область демографии. При доступности различных технологий, соотношение полов при рождении в настоящее время драматическим образом искажено.

Последствия перехода из сельского хозяйства в патронаж хорошо видны в «центрах зелёной революции», Пенджаб и Харьяне, ставших центром региона с быстро сокращающейся пропорцией девочек по отношению к мальчикам. И этот демографический перекос стоит дамокловым мечом над мужчинами в этих регионах.

Двадцатилетний молодой человек, родившийся после либерализации в этих регионах, имеет весьма мало возможностей для содержательного общения с женским полом.

Шансы связать себя с ними в сельскохозяйственной сфере в настоящее время гораздо меньше; а

на фоне демографической картины, когда на каждые семь или восемь женщин приходится десять мужчин, конкуренция за сколько-нибудь значимое взаимодействие с одинокими молодыми женщинами усиливается значительнейшим образом.

С развалом старой сельскохозяйственной системы ценностей — со всеми её несправедливостями —эта конкуренция принимает обыкновенные дарвинистские формы: выживания сильнейших.

Если в старой системе молодая женщина в сопровождении мужа рассматривалась как нечто выходящее за рамки, то в системе социал-давинизма она становится мишенью ревностного насилия. И любые отношения между мужчиной и женщиной, находящиеся вне контроля местечковой структуры власти — будь то брак в пределах одной готры, или пара в пивной, — рассматривается как обоснование насилия.

Заманчиво было бы, в разгар краха гендерных отношений, винить во всём текущее правительство, фильмы Болливуда, и тому подобное. Но мы должны спросить себя: не является ли этот крах только симптомом более широко распространившегося и хронического заболевания?

Январь 2013 года.

Нарендар Пани — профессор «Национального института продвинутых исследований» в Бангалоре.

Перевод: В. Тушканчиков

Примечание переводчика.

В статье указано на взаимосвязь между сельскохозяйственным кризисом и растущим насилием в отношении женщин. Однако, тем самым автор затрагивает гораздо более широкую и крайне серьёзную тему: проблему масштабной люмпенизации населения, высвобождающегося из сельской (в деиндустриализующихся регионах мира — также и городской) местности вследствие неспособности современного капитализма обеспечить масштабные долгосрочные инвестиции в преобразование природы — что является определяющим фактором современного экологического и сельскохозяйственного кризиса, не говоря уже о кризисе в космической отрасли. Посмотрите, хотя бы, на российскую деревню, факт превращения которой из производителя качественной сельхозпродукции в потребителя спиртной сивухи и неприемлемой даже для бродячих кошек пищевой продукции уже давно стал притчей во языцех. Переток населения из сферы производительного труда в сферу так называемого «патронажа» — на так называемое «попечение» — опаснейшая тенденция, способствующая усугублению тотального капиталистического насилия «всех над всеми» и последующей неизбежной полной фашизацией общества с уничтожением значительной части населения Земли. Что данная тенденция сопровождается беспрецедентным в истории человечества унижением женской половины населения, особенно в «перестроившихся» странах социалистического лагеря — также бесспорный и красноречивый факт.