Марксистское учение о государстве (часть вторая)
2013-11-01 К. Дымов
Чудовищная машина манипуляции и оболванивания масс окончательно превратила в фикцию все хвалёные буржуазно-демократические свободы. На выборах всегда побеждают те, у кого большие деньги и подконтрольные СМИ, — но всё это обставляется как всенародное и демократическое волеизъявление! Так что т.н. демократия при капитализме является не властью народа, но властью капитала — притворно представляющей себя властью народа и выступающей от его имени.
Буржуазное государство насквозь лицемерно и лживо. Его конституция (основной закон государства) утверждает, что единственным носителем власти является народ, — но народу всего лишь дают возможность раз в четыре или пять лет бросить в урны бюллетени, отдав голоса за тех, кто цинично купил эти голоса либо получил их обманом через СМИ неграмотных и не осознающих своих интересов людей. И оттого в парламентах и «кабинетах» заседают буржуа и их ставленники — прислужники олигархов и сами олигархи. Будут ли эти господа переживать за народ, писать законы в интересах людей труда, добиваться их выполнения? Нет, их волнуют только их барыши, а сделать что-то в интересах народа они могут лишь тогда, когда сам народ «нажмёт» на них. Да и то они отыщут сотни способов обратить такие законы в свою выгоду или же попросту саботировать их выполнение.
Народ никогда не спрашивают напрямую по основополагающим вопросам жизнеустройства — если правящая олигархия не уверена в послушном одобрении. Это лучше всего демонстрирует эпопея с попыткой провести референдум по вопросу о направлении интеграции Украины. «Равенство всех перед законом»? Мы видим, как по-разному относятся закон и органы, отвечающие за его соблюдение, к «простым людям» — и к высокопоставленным чиновникам, крупным бизнесменам, всякого рода «мажорам», которые зачастую могут откупиться или выпутаться, задействовав «связи» и адвокатов. Права и свободы прописаны в конституции, но на практике ими сполна могут воспользоваться лишь те, кто имеет деньги, много денег.
Главным же, стержневым правом в буржуазном государстве, вокруг которого всё вращается, выступает «незыблемое» право частной собственности — т.е. право небольшой части общества эксплуатировать бóльшую часть, присваивать, по сути, труд всего общества. Сие «священное» право и стережёт пуще всех прочих прав и свобод буржуазное государство — пресекая любые попытки посягательства на него.
Государственный аппарат, который вроде бы служит людям, на каждом шагу давит и терзает народ, душит его поборами, проявляет бездушие и чёрствость. Но «простые люди» по-прежнему наивно верят в то, что это государство почему-то должно отечески заботиться о них! Ибо народу — посредством фикции всеобщего избирательного права и пропаганды в СМИ — поддерживают веру в «родное», якобы бесклассовое («общенародное») государство, веру в то, что всё можно в нём исправить. Стоит лишь выбрать «правильных» людей: умных, честных, порядочных, «настоящих патриотов и профессионалов», ну и так далее! Вот и выбирал наш народ последовательно Кравчука, Кучму, Ющенко, Януковича, веря, что этот уж точно «наведёт порядок» и даст народу счастливую жизнь! На очереди теперь, кажется, В. Кличко, а после того как и он «сядет в лужу», не оправдав доверия избирателей, тогда «последней палочкой-выручалочкой», кто знает, может выступить и Тягнибок...
Однако дело ведь не в личностях. И даже не в партиях. Победа коммунистов сама по себе тоже ничего по существу не решит — если при этом будет сохранено существующее государство. Это ведь как раз тот случай, который неоднократно имел место быть на Западе — когда партия, декларирующая свою приверженность социализму и даже ставящая соответствующую программную цель, приходила к власти в государстве, нисколько не меняя его устои. И в итоге «победа социализма» неизменно ограничивалась лишь мелкими социальными реформами, теми самыми подачками народу при сбережении всевластия капитала. И это ещё в лучшем случае!
Марксизм ставит вопрос по-другому: необходимо сломать существующую государственную машину, созданную буржуазией и отлаженную для подавления трудящихся. Машину, само устройство которой таково, что к рулю её непременно приходят выразители и поборники интересов капитала. Машину, способную, хуже того, «переделать», «переродить», «перекупить» даже самых кристально честных пришедших к власти представителей трудового народа, превратив их в невольных, а то и сознательных слуг буржуазии. Сломать — взамен создав свой государственный аппарат. Создав своё, пролетарское государство, защищающее завоевания пришедшего к власти рабочего класса, оберегающее общественную собственность на средства производства; принимающее и исполняющее законы в интересах трудящихся. И ещё, для чего в первую голову рабочему классу и нужно такое государство: чтобы — мирными ли способами, силой иль угрозой её применения (в зависимости от расстановки классовых сил), — подавлять неизбежные попытки свергнутой буржуазии восстановить своё всевластие, реставрировать старые порядки (не надо строить по этому поводу иллюзии). Ибо после социалистической революции и ликвидации экономического господства буржуазии в обществе сохраняется жёсткий классовый антагонизм, продуктом которого также является и пролетарское государство — классовое орудие победившего рабочего класса.
Ленин учит: власть буржуазии не может поколебать НИКАКАЯ смена лиц, учреждений или партий — если сохраняется аппарат буржуазного государства. Если сохраняется буржуазный парламентаризм, при коем даже всеобщее избирательное право (казалось бы, вот вершина демократии!) обращается в орудие господства буржуазии над подавляющим (и подавленным, задавленным!) большинством народа. Если сберегаются старые нормы конституционного права, гарантирующие буржуа, с их деньгами, СМИ и всесторонним влиянием, победу на любых выборах, дающие капиталу рычаги воздействия на органы власти, внедрения туда «своих людей».
Задача состоит в построении такого государства, при котором миллионы рабочих и представителей других трудящихся классов имели бы реальный доступ к власти и принятию решений, формировали бы все структуры представительской, исполнительной и судебной власти и контролировали деятельность «слуг народа», имея механизмы смещения тех, кто не выполняет наказы трудящихся. И чтоб в этом государстве армия, милиция, органы безопасности были плоть от плоти трудового народа, служили ему и защищали от посягательств внутренних и внешних врагов. Очевидно само собой, что на сегодняшнюю армию и милицию-полицию положиться никак нельзя! Оставить их — значит сохранить питомник пиночетов и власовых!
К. Маркс и Ф. Энгельс назвали государство победившего пролетариата «диктатурой пролетариата», завершив теоретическую разработку этого вопроса на основе анализа опыта Парижской коммуны 1871 года. Вообще — отметим это особо, это хорошо показано Лениным в упомянутой книге, — основоположники научного коммунизма не «конструировали» произвольно устройство будущего социалистического государства, но выводили его черты именно из анализа революций 1848 и 1871 годов, и в связи с этим их взгляды на государственное строительство развивались. Как должны развиваться и наши взгляды, исходя из опыта государственного строительства в СССР и других странах, а также с учётом новейших достижений информационных и коммуникационных технологий, имеющих прямое отношение к организации государственной власти и управления. Было бы несусветной глупостью после победы новой революции слепо копировать государственное устройство СССР в тот или иной период его истории.
Ныне коммунисты как бы стесняются произносить этот термин: «диктатура пролетариата» — слишком уж, дескать, неблагозвучно слово «диктатура». На самом деле термин «диктатура» — лат. dictatura: «неограниченная власть» — производен от глагола dicto — «предписываю, диктую». Отсюда: «диктат», т.е. «утверждение своей воли». Буржуазное государство — тоже, по сути, диктатура: диктатура буржуазии. Буржуазия диктует свою волю всему обществу. А социалистическое государство — это диктатура пролетариата, так же использующего государственный аппарат для утверждения своей воли, как особый механизм руководства обществом.
Разница, прежде всего, в том, что буржуазия лицемерно открещивается от «диктатуры», маскируя её сущность словесной шелухой о «бесклассовости» буржуазного государства, о мнимых «свободе, равенстве и братстве» в рамках буржуазного мироустройства. Идеологи буржуазии и разного сорта оппортунисты отрицают саму возможность диктатуры класса, называя «диктатурой» лишь основанный на грубой силе режим правления одного лица или узкой группы лиц («авторитарный режим» и т.п.). И этим превращают слово «диктатура» в сугубо ругательное, направленное обычно против тех режимов, что неугодны всемирной олигархии («авторитарный режим» Лукашенко, Каддафи, Чавеса, Б. Асада и т.д.).
А вот марксизм называет вещи своими именами. Да, власть рабочих будет диктатурой! Но не такой диктатурой, как при эксплуататорском строе, — диктатурой ничтожного меньшинства над громадным большинством населения, а совсем наоборот: диктатурой громадного большинства, необходимой на определённом этапе для ликвидации всякой эксплуатации и угнетения человека человеком. Не подавлением меньшинством трудового большинства, а подавлением большинством меньшинства — ниспровергнутых эксплуататоров и их холуёв, а затем их потомков, жаждущих реванша, возвращения себе утраченных богатств, власти и привилегий.
Установленный режим непременно будет при этом демократическим — но это будет самая широкая демократия именно для трудящихся, а не для тех, кто приобретает себе права, свободы и власть за деньги. Этой возможности они-то как раз и должны быть лишены!
Следует особо обратить внимание на следующий момент: социалистическое государство по природе своей — именно диктатура пролетариата, рабочего класса. Оно выражает и реализует интересы всех классов и слоёв трудового народа; и рабочий класс выступает в союзе с этими классами и слоями (такими, как крестьяне, интеллигенция, мелкая буржуазия), но в союзе с ними он выступает ведущей силой*, руководящей обществом*, утверждающей свою волю. Маркс, Энгельс и Ленин критиковали и высмеивали мелкобуржуазные представления о т.н. «народном государстве» при социализме. Не может государство — этот орган классового господства — в принципе быть общенародным!
Почему именно рабочий класс, возглавляемый его авангардом — партией коммунистов, должен диктовать свою волю? Да потому, что он по своей сущности — единственный до конца революционный класс. Только он в силу его экономической роли в современной системе крупного производства способен возглавлять борьбу всех трудящихся против капитализма. Мелкая же буржуазия города и деревни, как бы ни давил её крупный капитал, не может самостоятельно вести последовательную борьбу с ним; она склонна к примирению классов, к удовлетворению подачками, и её буржуазия всегда может купить или обмануть, привлечь на свою сторону.
Оттого отказ от доминирования рабочего класса, переход от диктатуры пролетариата к «общенародному государству» ведут к поражению социализма, к контрреволюции под видом «восстановления народовластия» (как в бывшем СССР).
Термин «диктатура пролетариата» нельзя понимать примитивно, как одно лишь «голое» и грубое насилие над буржуями и «контрой», — «страшилками» такого рода наши враги как раз и запугивают обывателей, стремясь настроить их против коммунизма. Это, на самом деле, — сложное и многогранное, многостороннее явление. Ленин определял его так: «Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная [Sic!], насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества». Так что борьба против сил, традиций, пережитков старого общества ведётся по разным фронтам и направлениям, разными методами.
Безусловно, лучше вести эту борьбу гибко и «мягко» (примерно так же, как осуществляет ныне свою диктатуру буржуазия), по возможности «мирными» средствами, всегда стараясь убедить перед тем, как принудить; перевоспитать, а не уничтожить физически. Но и от «употребления силы» никогда нельзя зарекаться — хотя бы на тот крайний случай, если свергнутые классы попробуют развернуть террор или захватить власть вооружённым путём. И уж совсем недопустима мягкотелость во внешнеполитической сфере: даже самое мирное сосуществование государств с различным строем представляет собой лишь особую форму классовой борьбы, которая всегда может перерасти в борьбу вооружённую. Отчего нужно постоянно быть готовым к войне, содержать современную армию и флот и иметь волю применить военную силу, дабы защитить себя и своих союзников...
То, что классовая борьба пролетариата необходимо ведёт к его диктатуре, — это одно из главных открытий, сделанных в общественной науке Марксом. И это — то положение, что отличает марксизм от иных социальных доктрин. Ведь учение о классовой борьбе было создано до Маркса буржуазными учёными и для буржуазии оно вполне приемлемо. Тот, кто признаёт только борьбу классов, — тот ещё не марксист. «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата» (Ленин). Отрицание же её есть оппортунизм.
Реализовываться диктатура пролетариата может в самых различных формах — что обусловлено социально-экономическими и политическими условиями данной страны, уровнем развития производительных сил и культуры народа. Форма Советской власти отразила исторические особенности развития России и, более того, родилась как продукт творчества самих революционных масс, как форма их самоорганизации в годы первой русской революции 1905-07 годов.
Одной из существенных черт Советской власти является преодоление буржуазного принципа разделения законодательной и исполнительной властей: обе эти функции соединяются в Советах, обладающих всей полнотой власти, так что представительные органы превращаются из «говорилен» в подлинно работающие структуры. Депутаты должны сами — при помощи исполнительного аппарата (министерства, ведомства, исполкомы) — исполнять свои законы и в полной мере отвечать перед избирателями за результаты политики государства.
При этом депутатство не может быть профессией: депутат исполняет свои обязанности без отрыва от постоянного места работы и без депутатской зарплаты. Ему лишь предоставляется, за счёт рабочего времени, особое время для исполнения депутатских обязанностей, командировочные на период сессий, плюс оплачиваются расходы, связанные с деятельностью депутата. Депутат, работая на заводе, в школе, госучреждении и т.д., не отрывается от народа, «живёт его жизнью», остаётся в курсе нужд и чаяний людей, постоянно общается с ними — со своими избирателями, которые имеют возможность отозвать депутата, если он не выполняет обещания.
Однако эту форму, как и любые другие, нельзя абсолютизировать: развитие общества ставит новые задачи и создаёт новые возможности. Так, мощное развитие компьютерных сетей делает реальным постепенный или хотя бы частичный переход от представительского народовластия (в лице тех же Советов разных уровней) к непосредственной демократии, к прямому участию всех граждан в обсуждении и решении государственных вопросов. А это было бы крайне важно для устранения бюрократии, «отрыва» госаппарата от масс, ведущего к его перерождению.
Развитию непосредственного народовластия, самому широкому вовлечению трудящихся в работу Советов, различных общественных и местных организаций, органов народного (рабочего) контроля, постоянной ротации кадров в органах власти очень способствовали бы подъём общей культуры и грамотности народа, основательное преподавание во всех учебных заведениях экономических и, вообще, общественных дисциплин, основ управленческих знаний и навыков. А также, вообще, интеллектуализация труда, замещение на производстве примитивного физического труда трудом высококвалифицированным, умственным, инженерным, трудом по управлению крупными комплексами автоматического оборудования.
Так или иначе, технический и культурный прогресс делает всё более возможной и эффективной именно такую форму государственного обустройства — диктатуру именно большинства народа — а не диктатуру каких-то узких слоёв или «групп элиты», или же т.н. «партийно-хозяйственной номенклатуры».
Уничтожить «чиновничество» сразу, повсюду, до конца — конечно, нереально, это утопия. Как невозможно сразу, повсюду и до конца покончить с коррупцией, взяточничеством, казнокрадством, кумовством, бюрократизмом. Но возможно поставить «чиновничество» под эффективный и строгий контроль рабочего класса. Конкретные средства для этого: выборность большинства должностей, сменяемость должностных лиц, создание для этого кадрового резерва из числа передовых рабочих, подотчётность всех исполнительных органов Советам, рабочий контроль (в т.ч. над расходами и имуществом чиновников и их родственников), тестирование кандидатов на те или иные посты на предмет их компетентности, умственных и морально-психологических качеств, лишение «чиновников» каких-либо привилегий. Маркс и Ленин, например, ставили вопрос о том (ссылаясь на опыт Парижской коммуны), что должностные лица должны получать жалования не выше зарплаты квалифицированного рабочего.
Что касается вопроса о форме государственного устройства, то Маркс и Энгельс стояли за унитарную республику с развитым местным самоуправлением. Однако в случае многонационального государства более приемлемой формой является федерация, или союзное государство, которое реализовало бы права наций на самоопределение и удовлетворение их национально-культурных потребностей.
...В любом случае, государство, как отмечает и В. И. Ленин, — это сила, происходящая из общества, но ставящая себя над ним, всё более отчуждающая себя от него. Данное утверждение справедливо отнюдь не только для эксплуататорских государств, но и для социалистического государства тоже. Оно тоже «давит» на людей, ограничивает их свободу, принуждает их к исполнению законов, угрожая применением наказаний. В нём также действует тенденция к тому, что бюрократия встаёт над обществом, отчуждаясь и отрываясь от народа.
Да, мы согласны, государство — это зло. Это — вынужденное зло, объективно необходимое на определённом этапе развития общества, и при социализме с этим злом придётся «мириться». Марксисты, однако, в отличие от идеологов буржуазии, не абсолютизируют и не «увековечивают» институт государства. Государство не вечно: оно не всегда было и не всегда будет. Поскольку государство — продукт классовых противоречий, то и исчезнет оно именно и лишь тогда, когда исчезнут рождающие его классовые противоположности — на высшей фазе коммунизма.
Пролетарское государство носит революционную и преходящую форму — учат классики. Победившему рабочему классу государство нужно лишь на время.
Здесь мы видим принципиальное отличие марксизма от анархизма: анархисты ратуют за немедленную «отмену» государства (что после революции привело бы к поражению её, явилось бы предательством интересов трудящихся!); марксисты же говорят о постепенном отмирании государства тогда, когда в нём не будет уже потребности. Когда исчезнут классы с противоположными материальными интересами, когда сотрётся противоположность между умственным и физическим трудом, между городом и деревней, когда наступит изобилие жизненных благ, поднимется культурный уровень масс и угаснут пережитки и предрассудки «былых эпох» — вот тогда действительно не нужен будет более особый аппарат принуждения и насилия, называемый государством, и оно отомрёт за ненадобностью.
Вместе с государством отомрёт и демократия, ибо демократия (по-гречески «власть народа») есть не более чем форма государства, пусть даже и самая правильная и справедливая, коль речь идёт о социалистической демократии.
Что останется? Останется добровольное и сознательное соблюдение людьми общепринятых норм общежития (как внутри нормальной семьи). А ещё останется управление производственными и демографическими процессами — без управления, в отличие от государственной власти, общество существовать не может.