Когнитивные стили?! Неужели всё так плохо... Часть 2: «Отношения» психологии со «всеобщим - единичным»
2009-12-29 Анна Кошевая
Продолжение. Начало: Ч.1. Что такое когнитивный стиль?
В целях раскрытия проблемы отношения всеобщего к единичному и особенному мы обратимся к работам Э.В.Ильенкова и В.А.Босенко.
Прежде всего необходимо выявить различия в самом понимании термина «всеобщее», применяемого для выражения двух различных понятий:
«1) всеобщее как сходное, как абстрактно-отвлечённое от всех единичных и особенных явлений свойство, как абстрактное тождество всех или многих вещей, явлений друг другу в том или ином отношении, как свойственный всем им признак, на основании которого они мысленно объединяются в тот или иной класс, множество, вид или род. В выражении, например, «все люди смертны» в качестве общего всем людям признака выступает «смертность».
- всеобщее как закон существования, изменения и развития особенных и единичных явлений в их связи, взаимодействии, единстве. Всеобщее в этом значении выступает как синоним «единства в многообразии» и осуществляется в действительности в виде закона, связующего многообразие явлений в единое целое, в систему. Это значение термина «всеобщее» опирается на этимологический оттенок слова «общее», заключённый в выражениях: «наш общий знакомый», «общее поле» (т.е. поле, которое обрабатывают совместно, сообща, коллективно), «Солнце составляет общий для всех планет центр» и т.д.»[13].
Понятие всеобщего, выраженное в первом случае, является характерным для эмпирического мышления, в котором оно выступает как абстрактная всеобщность, на что указывает В.В.Давыдов: «Такая всеобщность, основанная на принципе лишь абстрактного, формального тождества, является ... особенностью эмпирического мышления. Оно складывается у людей как превращённая и словесно выраженная форма деятельности «чувств-теоретиков», вплетённой в реальную жизнь. Это прямой дериват предметно-чувственной деятельности людей»[10,265]. Данный тип мышления, доминирующий в деятельности большинства современных психологов (что было ярко проанализировано В.В.Давыдовым в работе «Виды обобщения в обучении»), уже был нами рассмотрен в данной работе выше и обнаружил свою несостоятельность в раскрытии поставленных перед ним вопросов. Поэтому мы перейдём непосредственно к рассмотрению второго понимания термина всеобщего, которым оперирует теоретическое мышление[1].
Э.В.Ильенков в работе «Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении» указывает на ключевой момент в понимании самой сути всеобщего: «Понятие, поскольку это действительное понятие, а не выраженное в термине общее представление, всегда выражает не абстрактно-, а конкретно-всеобщее, то есть отражает такую реальность, которая будучи вполне особенным явлением - «особенным» в ряду других «особенных», - одновременно является и подлинно всеобщим, конкретно-всеобщим элементом, «клеточкой» всех остальных особенных явлений». И далее основная мысль проступает ещё чётче: «Вне головы, в объективной конкретной действительности, «всеобщее», конечно, не может существовать «как таковое»[2]. Иначе, чем через «единичное», через «особенное». Но метод Маркса обязывает найти в самой действительности такой реальный (а потому - единичный и особенный) факт, который не обладает никаким другим содержанием, кроме «всеобщего». Факт, вся особенность которого и заключается в том, что он есть «всеобщее». Факт, в котором единичность, особенность и всеобщность совпадают прямо, непосредственно. И если такой факт выразить теоретически исчерпывающе, то в результате и получится раскрытие «конкретно-всеобщего», такого всеобщего, которое не оставляет в стороне «особенное» и «единичное», а заключает их в себе»[15,глава 2.4]. Однако сама «соль» того, на что указывает Э.В.Ильенков как на «теоретически исчерпывающее» выражение реального факта, заключена в следующих словах В.А.Босенко: «Существующая до «вмешательства» деятельности предпосылка общего в виде взаимопревращения, отрицания и т.д. сама ещё не есть общее, но обязательно предполагает своё дозревание. Она лишь начало, простота, клеточка, зародыш, необходимо предусматривающая своё продолжение, поступательность и доразвитие, доформирование. Происходит это с такой же необходимостью, с какой возникает в ходе саморазвития действительности и такая его форма, как материальная практическая человеческая деятельность, в сфере которой происходит доформирование»[2,197]. Что же имеется ввиду, когда речь заходит о предпосылке общего в виде взаимопревращения, отрицания и т.д.: «Каждая вещь, будучи внутренне противоречивой как единство того, что она есть и того, что она не есть, отрицает себя как данную. В ходе такого отрицания себя, своей данности, отдельности, особенности, каждая такая вещь, форма, уничтожая себя (но вместе с тем не уничтожаясь вообще), как бы приближается к противоположному своей отдельности - к общему[3]. Последнее только так и существует на отрицании, как некоторый непрерывный результат, «продукт» отрицания, превращения, оно как бы живёт в исчезновении конечных форм, в бесконечном исчезании бесконечного множества конкретных форм, в превращении. Другими словами, в ходе превращения вещей друг в друга, когда при этом исчезает их особенность, отдельность, происходит обнажение того, что делает их лишь различными формами одного и того же. Это и выступает, в конечном счёте, своего рода материальным «сырьём», объективным основанием для образования общих понятий соответствующей степени общности, основанием, говорящим о материальном объективном, а не априорном происхождении содержания мыслительных форм, понятий (которые всегда общие)»[2,195-196]. В этом и состоит суть тайны природы общего, раскрытие которой «находится «в руках» деятельности» (или в деятельности рук)» [2,196]. Именно общественная преобразовательная деятельность по изменению, превращению, отрицанию в общественной форме движения «опосредствует переход предпосылки в обнажённую чистую форму общности» [2,195], «деятельность буквально участвует в рождении общего как такового, а не просто переносит его из объективной действительности целиком, где оно якобы существует в готовом виде, в содержание сознания» [2,196]. Это ключевая идея, без уяснения которой невозможно и само понимание проблемы (и её разрешения) «общего - единичного».
Обратимся вновь к работе Э.В.Ильенкова: «Гегель недаром очень часто уподобляет конкретное понятие образу зерна, семени, из которого с необходимостью развиваются все остальные особенные части растения - стебель, листья, цветок, плод и т.д. «Зерно», с одной стороны, есть вполне особенная форма существования растения, а с другой - подлинно-всеобщая его действительность, в которой все другие части растения реально содержатся в «свёрнутом», в неразвившемся виде. Значит, всеобщее теоретическое определение предмета реально выражает внутреннее содержание той «особенной» формы его существования, из которой все остальные особенные формы развиваются с необходимостью, заложенной как раз в его особенности. Выразив исчерпывающим образом «особенность» этой формы, мы и получим тем самым «всеобщее» - конкретно-всеобщее - теоретическое определение предмета в целом, реально-всеобщей формы взаимодействия всех особенных частей предмета... Такое всеобщее, которое непосредственно выражает особенность, непосредственно заключает в себе всё богатство частностей определённой конкретной реальности, и есть понятие, с помощью которого мы можем понять все остальные «частности»». И далее по поводу абсурдности пути, по которому идёт эмпирическое мышление, анализируя тот же факт превращения зерна в растение: «Если же действовать в данном случае по рецепту старой рассудочно-формальной логики, то нам пришлось бы совершать явно-бесплодную в познавательном отношении операцию: мы должны были бы «отвлекать общее» между зерном, стеблем, листьями, цветком и плодом, - такое «абстрактно-всеобщее», которое выражает собой лишь абстракт, но не содержит понимания ни одной из особенных форм развития растения... В лучшем случае мы обнаружили бы, что все эти части состоят из одинаковых химических веществ, из атомов, молекул, что все они пространственно определены и т.д. и т.п. Но ни в одном из этих элементов конкретная природа растения с необходимостью вовсе не заключена.
В «зерне» же она заключена. Зерно поэтому и есть подлинно-всеобщая, конкретно-всеобщая форма бытия всех остальных частей и форм растения»[15,глава 2.4].
Именно на эту бесплодность подхода эмпирического мышления к выявлению «всеобщей природы» единичных явлений указывал Л.С.Выготский, выявляя (делая очевидной) его абсурдность на примере анализа молекулы воды: «Исследователя, пользующегося этим методом, мы уподобляли человеку, который попытался бы для объяснения того, почему вода тушит огонь, разложить воду на кислород и водород и с удивлением бы увидел, что кислород поддерживает горение, а водород сам горит. Мы пытались показать далее, что этот анализ, пользующийся методом разложения на элементы, не есть в сущности анализ в собственном смысле этого слова, с точки зрения приложения его к разрешению конкретных проблем в какой-либо определённой области явлений. Это есть, скорее, возведение к общему, чем внутреннее расчленение и выделение, частного, содержащегося в подлежащем объяснению феномене. По самой свой сущности этот метод приводит скорее к обобщению, чем к анализу. В самом деле, сказать, что вода состоит из водорода и кислорода, значит сказать нечто такое, что одинаково относится ко всей воде вообще и ко всем её свойствам в равной мере: к Великому океану в такой же мере, как к дождевой капле, к свойству воды тушить огонь в такой же мере, как к закону Архимеда. Так же точно сказать, что речевое мышление содержит в себе интеллектуальные процессы и собственно речевые функции, означает сказать нечто такое, что относится ко всему речевому мышлению в целом и ко всем его отдельным свойствам в одинаковой степени, и тем самым означает не сказать ничего по поводу каждой конкретной проблемы, встающей перед исследованием речевого мышления» [5,953-954]. Т.е. Л.С.Выготский чётко фиксирует, казалось бы, парадоксальное явление - анализ, в основе которого лежит метод разложения на элементы, на самом деле таковым не является, и на деле оборачивается в свою противоположность - обобщение.
(Необходимо, однако, специально оговорить, что в данном случае имеется ввиду формально-логическое обобщение, что видно из контекста приведённой цитаты; однако само разведение двух различных пониманий термина «общее» не было осуществлено Выготским в полной мере, на что указывает В.В.Давыдов: «Всем ходом своих исследований Л.С.Выготский подошёл к необходимости различения рассудочно-эмпирических понятий («общих представлений») и понятий теоретических, собственно научных. Решение этого вопроса предполагало, на наш взгляд, специальное и тщательное рассмотрение его логико-гносеологических аспектов с позиций диалектики. В частности, важно было традиционное формально-логическое истолкование «общего» сопоставить с его диалектическим пониманием. Однако Л.С.Выготский полагал, что именно «логическая сторона этого вопроса разработана и изучена с достаточной полнотой», и что нужно прямо переходить к решению «генетических и психологических проблем, связанных с этим вопросом». Но в начале 30-х годов такое заключение было преждевременным, - наша диалектическая логика к этому времени ещё не восприняла и не ассимилировала богатое классическое философское наследство в решении этого вопроса настолько, чтобы можно было уверенно говорить о «достаточной полноте» разработки его логической стороны» [10, 200-201]. Это обстоятельство необходимо учитывать для верного понимания работ Выготского, однако этим моментом часто пользуются в противоположных целях - в целях «подстройки» (укр. «підлаштування») его идей под конкретные концепции отдельных современных психологов, чем не только искажается сама идея, но она оказывается в положении, подтверждающем прямо противоположную её истинной сути (раскрывающейся в контексте трудов Выготского) рядовую теорию. В частности, это свойственно и самой М.А.Холодной.
Однако вернёмся к рассматриваемому парадоксу, с которым столкнулось эмпирическое мышление в процессе «анализа» им действительности. Проводимая Выготским мысль заключается в том, что разлагая определённое целое на составляющие его элементы, мы тем самым совершаем переход с более высокого уровня развития на более низкий. На этот существенный момент (переход, скачёк от одного качества к совершенно иному качеству) указывал В.А.Босенко, раскрывая суть понятия «меры» как единства количества и качества: «... Каждое нечто обусловлено своей мерой, своим единством определённого качества и количества. При этом нужно иметь ввиду, что качества, которые включаются в единство с определённым количеством, и качество, мерой которого является данное единство - не одно и то же ... Нетрудно также убедиться, что такое качество, как вода, отличается от качеств водорода и кислорода, которые в определённом количестве включаются в меру качества «вода». И хотя кроме водорода и кислорода в составе воды ничего иного нет, но последняя не сводится к сумме водорода и кислорода (ни утолять жажду, ни поливать растения водородом и кислородом невозможно), между этими качествами перерыв (скачёк)» [2,164]. Таким образом, разлагая целое на элементы, мы «вынуждены» совершать переход от более «развитого» определённого качества к менее «развитым» иным определённым качествам, которые присутствуют в снятом виде в этом целом и уже не проявляют в нём свойств, присущих каждому из этих элементов в отдельности (т.е. на более низком уровне развития). Совершая этот переход, мы неизбежно (т.е. вне зависимости от нашей воли) одновременно с этим совершаем обобщение, как если бы мы для выявления сущности организма (органическая форма движения) начали разлаживать его на химические элементы (химическая форма движения материи), тем самым обобщив, отождествив между собой отдельные его органы, ткани, клетки и т.д. и химические элементы (углерод, азот и т.д.) в одном «абстрактно-общем» «понятии».
Суть проводимой Выготским мысли, которую и призван был выразить приведённый им пример с молекулой воды, состоит именно во вскрытии заведомой ложности и бесплодности метода разложения целого на элементы, на что указывает и Э.В.Ильенков (слова которого уже цитировались выше): «... абстрактно - всеобщее, которое выражает собой лишь абстракт, но не содержит понимания ни одной из особенных форм развития растения... В лучшем случае мы обнаружили бы, что все эти части состоят из одинаковых химических веществ, из атомов, молекул, что все они пространственно определены и т.д. и т.п. Но ни в одном из этих элементов конкретная природа растения с необходимостью вовсе не заключена». Т.е. разлагая определённое целое на элементы, преследуя цель выявить его специфику, его своеобразие, мы на деле осуществляем прямо противоположное - стираем эти самые различия (индивидуальность явления), производя рассудочное обобщение, отождествляя между собой в едином поле «абстрактно-всеобщего» понятия качественно отличные уровни развития некоторого целого.
Однако именно эта ключевая мысль не была понята М.А.Холодной, результатом чего явилась совершенно неправомерная критика ею приведённого Л.С.Выготским примера с молекулой воды. Но в большей степени проводимая критика должна была оправдать сам подход М.А.Холодной к изучению интеллекта, который и основан на «разбитом» Л.С.Выготским методе разложения на элементы[4]. Однако подобная критика идей Выготского вскрывает лишь несостоятельность и ложность идей собственных, исповедуемых авторами данной критики.
В более откровенной форме несостоятельность позиций, из которых исходит М.А.Холодная (в том числе и позиция формально-логического «понимания» категорий «общее-единичное», их разорванность и внеположность друг другу), проявляется в интерпретации ею причин довольно низкой «прогнозированности индивидуального интеллектуального поведения» теорией Ж.Пиаже: «В теории интеллекта Ж.Пиаже, описывающей стадии интеллектуального развития в дошкольном и школьном возрастах, индивидуальные различия в интеллектуальной деятельности не учитывались в силу того, что в этом не было концептуальной необходимости. Более того, с точки зрения общих закономерностей формирования интеллекта, индивидуальные различия между детьми одного и того же возраста вообще не должны иметь места, поскольку на одной и той же стадии интеллектуального развития раньше дети должны демонстрировать одни и те же способности. На самом деле дети одного возраста, находящиеся на определённой стадии развития, по-разному проявляли свои интеллектуальные возможности по отношению к решению разных задач. Не менее странными в рамках теории Пиаже выглядели индивидуальные различия между детьми разного возраста: некоторые дети более старшего возраста не проявляли «теоретически ожидаемых» способностей, тогда как дети более младшего возраста порой обнаруживали способности, которые у них ещё не должны были сформироваться» [30,9]. Констатируя подобное положение вещей, Холодная далее делает следующий вывод: «Индивидуальная динамика интеллектуального развития - вот та феноменология, которая оказалась за границами описанной Пиаже объективно существующей последовательности стадий формирования интеллекта» [30,10]. Таким образом, основную ошибку Ж.Пиаже М.А.Холодная видит в совершённом им отвлечении от индивидуального своеобразия каждого конкретного ребёнка и выведении слишком общих закономерностей развития интеллекта (хотя наряду с этим признаёт их объективность!).
Однако обратимся к работам Л.С.Выготского для сопоставления его понимания причин несостоятельности теории Пиаже (и понимания таковых самим Пиаже) с вышеизложенным пониманием М.А.Холодной. Так, анализируя теорию Пиаже, Выготский указывает на следующий её центральный пункт: «Те закономерности, которые Пиаже установил, те факты, которые он нашёл, имеют не всеобщее, но ограниченное значение. Они действительны hine et nunc, здесь и теперь, в данной и определённой социальной среде. Так развивается не мышление ребёнка вообще, но мышление того ребёнка, которого изучал Пиаже. Что закономерности, найденные Пиаже, суть не вечные законы природы, но исторические и социальные законы - это настолько очевидно, что отмечается и такими критиками Пиаже, как Штерн» [5,735]. И далее Л.С.Выготский приводит слова Штерна, который видит причину ошибки Пиаже в недооценке им значения социальной ситуации: «Его наблюдения относятся к детям, которые играют в детском саду, один подле другого. Эти законы и коэффициенты действительны только для специальной детской среды, которую наблюдал Пиаже, и не могут быть обобщены... В Женеве, где дети, как и в садах М.Монтессори, просто индивидуально играют рядом друг с другом, коэффициент эгоцентрической речи оказывается выше, чем в немецких садах, где существует более тесное социальное общение в группах играющих детей»[цит. по 5,735]. Сам Пиаже по этому поводу говорит следующее: «Когда работают так, как вынужден был работать я, внутри одной социальной среды, такой, какова социальная среда детей в Женеве, то точно установить роль индивидуального и социального в мышлении ребёнка невозможно. Для того чтобы этого достигнуть, совершенно необходимо изучать детей в самой различной и возможно более разнообразной социальной среде» [цит. по 5,736].
Таким образом, выход предложенный М.А.Холодной (а именно - изучение «индивидуальной динамики интеллектуального развития») отвергается уже самим Пиаже как заведомо ложный, которым он и шёл до этого и который завёл его в «тупик», что чётко выражено Л.С.Выготским в словах: «Так развивается не мышление ребёнка вообще, но мышление того ребёнка, которого изучал Пиаже».
И сам Пиаже указывает тот единственно возможный выход, который может вывести на понимание различий в интеллектуальной деятельности людей, а именно - «изучать детей в самой различной и возможно более разнообразной социальной среде». Л.С.Выготский видит в этом положении ключевую задачу всей детской психологии, формируя её в более острой форме: «... Задача психологии как раз и заключается в том, чтобы раскрыть не вечно-детское, но исторически-детское, или, пользуясь поэтическим словом Гёте, преходяще-детское. Камень, который презрели строители, должен стать во главу угла» [5,737].
Таким образом, при рассмотрении понимания М.А.Холодной происхождения индивидуальных различий в интеллектуальной деятельности человека и выявлении реальных позиций, лежащих в основе такого понимания (а именно позиции эмпирического мышления), была показана его несостоятельность в решении представшей проблемы. Корни непонимания проблемы «индивидуального ума» (как её формулирует сама М.А.Холодная) лежат в принципиальной невозможности раскрытия диалектики «общего-единичного» на уровне эмпирического мышления. Что подтверждает уже сам факт постановки проблемы в форме словосочетания «индивидуальный ум». Дело в том, что ум индивидуальным не бывает. Сама формулировка проблемы в таком виде есть продукт «атомистического» взгляда на общественную действительность, согласно которому «единичное» человеческое существо уже от природы наделено всей полнотой человеческих качеств, а общественная реальность - есть нечто производное от индивидуальной полноты личности. Сама по себе личность богата и всестороння, а общественные связи людей - это всего-навсего «односторонние» проявления её природы» [15,глава 2.4]. Существенным для понимания ложности данного подхода, заводящего рассудок в «порочный круг» формально-логических умозаключений, является именно то, что из термина «человек» выхолощено всё его конкретно-всеобщее содержание, и сам он нивелирован до «собирательного» наименования определённой совокупности (применение термина «система» сути не меняет, а лишь создаёт видимость цельности подхода, или говоря «современным научным языком», - интегративности) человеческих индивидов.
В данной работе будет развит противоположный вышеуказанному подход к проблеме отношения личности и общества, произрастающий из работ Гегеля, а именно его «Феноменологии духа», и развиваемый далее, но уже с материалистических позиций, Марксом и Энгельсом: «Вопрос о конкретной природе человека ставится и решается ими как вопрос о развитии системы общественных отношений человека к человеку и человека к природе. Всеобщая (общественно-конкретная) система взаимодействия людей и вещей и выступает по отношению к отдельному индивиду как его собственная, вне и независимо от него сложившаяся, человеческая действительность.
Приобщаясь путём индивидуального образования к этой - к своей собственной «конкретно-человеческой» - сущности, индивид и становится человеком. Тем самым он индивидуально воспроизводит в себе эту сущность, которой он от рождения вовсе не обладал, и становится её единичным воплощением, её реальным конкретным осуществлением.
В какой мере, однако, он её сможет воплотить, зависит не от него, а опять-таки от характера всеобщего взаимодействия людей в обществе, от общественной формы разделения труда.
Классово-антологическое разделение труда превращает каждого индивида в крайне одностороннего человека, в «частичного» человека. Оно развивает в нём одни человеческие способности за счёт того, что устраняет возможность развития других. Одна способность развивается в одних индивидах, другая - в других, и именно эта односторонность индивидуального развития связывает индивидов друг с другом как людей и оказывается единственной формой, в которой совершается всеобщее развитие.
Конкретная полнота человеческого развития осуществляется здесь именно за счёт того, что каждый индивид, взятый порознь, оказывается ущербным, односторонним, то есть абстрактным человеком» [15,глава 2.4].
Мы позволили себе привести столь обширную цитату из работы Э.В.Ильенкова, поскольку в ней содержится ключевая идея и её существенные моменты, без понимания которых нам невозможно будет развивать указанную выше цель данной работы, а именно: выявить тот «механизм» через который осуществляется «воплощение» всеобщего разума в «ум» каждого конкретного индивида.
См. Третья часть: Теория высших психических функций как основа «человеческого в человеке». «Идеальное бытие» как специфически человеческое бытие.
____________________
Первая часть: Что такое «когнитивный стиль», там же общий список литературы
Однако необходимо специально оговорить соотношение данных типов мышления, которое отнюдь не является отношением «рядоположности». Мышление едино, оно включает в себя оба типа как свои необходимо присущие ему моменты, которые в генезисе выступают в виде уровневости - от эмпирического к теоретическому как снимающему в себе «на правах» более высокого уровня уровень эмпирического мышления (на данном аспекте особо настаивал В.В.Давыдов) ↩︎
«можно говорить о месте чувственного в познании вообще, о связи чувственного и деятельности, но отнюдь не «о чувственном познании общего»[2,205], здесь В.А.Босенко отвергает саму постановку вопроса о «чувственном познании общего» как заведомо ложную ↩︎
в этом смысле об общем можно сказать, что в самой действительности оно существует как некоторое ничто (в форме ничто), как единство бытия и небытия. И мы действительно о нём не можем сказать как только «есть» или как только «нет». «Или-или» здесь меньше всего подходит. Только «и есть и нет», а точнее - «есть через нет», «есть в форме нет» ↩︎
суть подобного подхода не меняется от того, называют ли его открыто «элементаризмом» или замазывают термином «структурно-интегративная методология», якобы проводящим идею о разложении на элементы, которые затем включаются в структуры, синтезируясь в нечто единое; поскольку без диалектики эти процессы понять в принципе невозможно ↩︎