Размышления на фоне боёв
2022-04-03 Mikołaj Zagorski, перевод-адаптация Dominik Jaroszkiewicz (Mikołaj Zagorski, Dominik Jaroszkiewicz)
Несколько лет назад Максим Загоруйко написал без преувеличения пророческую статью «Цена теории». У него был тогда один из наиболее широких в целой Европе обзоров теоретической ситуации, который, к нашему большому счастью, спустя несколько лет доступен не только украинцам, но и полякам, великороссам и литовцам. Складывая картину, начиная с произведений Милана Соботки из Чехии и Марека Яна Щемека/Семека до продолжателей линии крайне официально нежелательных сейчас в России авторов из Поволжья, наш украинский товарищ задумался над тем, какое историческое значение с точки зрения состояния общества имеет то, что ему удалось на короткое время приобщиться к столь широкой картине теоретической борьбы на просторах большей части целого континента. Возможность широкого теоретического взгляда не даётся обществом легко - так, уже классики немецкого мышления знали, что зримые контуры приобретают особую ясность тогда, когда первые порывы ветра развеивают марево перед грозой. Наполеоновские войны и Великая Французская революция фактически были узловыми событиями для немецкого мышления от Канта до Фейербаха и позднее. Что является современным узловым историческим пунктом того теоретического сообщества, к которому принадлежит сам Максим Загоруйко? Мы этого ещё не знаем, но явно надвигаются какие-то события всемирного передела рынков.
Развивая идею своего украинского товарища относительно литературного процесса на Украине, сложно было понять чем будет обусловлено появление «Дня до вечора» - наилучшего реалистического романа украинской литературы последних тридцати лет. Как первая часть трилогии он был отпечатан за несколько месяцев до авиационных ударов под Киевом. За несколько недель до них был закончен текст второй части намечаемой трилогии, раскрывающей феномен общественного бегства в одиночество, то есть анахоретов или хикикомори. Уличные бои поставили точку на чисто литературном рассмотрении вопроса о том, можно ли переждать где-либо всеобъемлющий общественный разлад.
По свидетельству всех российских товарищей, высказывавшихся о первой части трилогии, о романе «День до вечора», этот украинский реалистический роман не имеет аналогов в современной российской литературе и в чисто литературном отношении превосходит любые российские продукты 2021 года точно также как в 2014 году украинские теоретические работы превосходили российские. Ясность украинского мышления, со времени развития самообразования перекинувшаяся в Великороссию, была оплачена трагедией майданного противостояния 2014 года. Перекинется ли теперь в Россию ясность самосознания трудовых украинцев в форме реалистического романа?
В рецензии «Село нашого часу під судом свідомості (про роман Олександра Демарьова «День до вечора»)», опубликованной литературным сообществом «Лепорт» в разделе «Ціна літератури» любой читатель может найти указание, что за реалистический роман о жизни трудовых украинцев заплачено высокой ценой. Но кто бы мог подумать, что такой?
"Если бы солдаты понимали, за что они воюют, нам нельзя было бы вести ни одной хорошей войны" - сообщает из своей эпохи княжеских сговоров и торговли народной кровью мастер агрессивной войны прусский король Фридрих II Гогенцоллерн. Но украинские и российские солдаты ещё не понимают, за что они проливают кровь, ибо это понимание ещё не вселилось в их сознание под влиянием неумолимых фактов материальной жизни всего общества.
Всякая <кампания>[1] начинается внезапно, особенно захватническая. К несчастью, психологические аспекты осознания начала <вооружённого противостояния> оказались хорошо изучены на нескольких примерах, включая собственный. Первые два дня всё нерабочее время уходило на изучение фронтовых сводок. Когда сложилась картина линии фронта, стало ясно что она растянулась более чем на 800 километров с изгибами или более чем на 500 километров с упрощениями геометрической формы. Со времён Второй Мировой войны, в Европе не было столь протяжённых линий фронта. Третий и четвёртый день кампании посвящаются мной ликвидации всех довоенных обязательств в перерывах между изучением тех же самых сводок. Переводы и рецензии завершаются на одном дыхании в перерывах между осмотром карт и поиском названий. Начинают поступать письма товарищей с разными вопросами. Пятый и шестой день проходят с полным пониманием того, какие полемики отложены до окончания <вооружённого противостояния>. Из воспоминаний мирного времени точно выхватываются направления возможного уточнения сведений с российской и украинской стороны. По мере формирования списка информационных порталов сами собой складываются длинные списки знакомых, которые могут быть затронуты войной. Память безошибочно указывает цитаты из последних предвоенных писем от товарищей из разных стран, не только из тех, которые втянуты в <бои>. Удержаться от перечитывания невозможно! Кто знает, на сколько лет вперёд запасается эта приобщеннность к мыслям, родившимся под мирным европейским небом?.. Разрушительнейшая Тридцатилетняя война, ставшая самым кошмарным воспоминанием народов Европы до Наполеоновских войн, начиналась как местный конфликт, который никем из участников не осознавался изначально как общеевропейский. Тем более, никто не предполагал тридцатилетнюю длительность местной военной стычки и опустошение ряда княжеств Германии - до менее чем четверти населения и менее чем шестой части довоенных орудий труда, оставшихся крестьянам.
По формальным политическим обстоятельствам, новая фаза вятекущей Донбасской войны, ставшая всеукраинской <спецоперацией> очень сильно напоминает конфликт королевств Пруссии и Саксонии в том виде, который отложился в трудах Меринга, Шлоссера, Чернышевского и Гервинуса. Впрочем, при прочтении «Минны фон Барнхельм» Лессинга, несколько лет назад было понятно, что в современности сюжет актуализируется именно в связи с российско-украинским конфликтом. Из этого же понимания появилась серия моих статей для российских читателей, где обсуждались проблемы, связанные с существованием украинской нации. Один цикл статей был посвящён разбору книги украинского социалистического политического мыслителя Юлиана Бачынского. Другой цикл статей освещал проблемы украинской теоретической нации в системе мирового теоретического процесса как развития материалистической диалектики. Возможно, названные циклы статей сыграли какую-то роль в том, что сейчас в России бесчувственность к проблемам трудящихся украинцев не встречается в кругах, связанных с теоретическим самообразованием. Наоборот, российские патриотические деятели с социалистической фразеологией, поддерживающие своими действиями рост влияния бандеровцев, концентрируются в различных закутках политического коммунизма, запятнанных безмыслием уже много лет назад.
Кто противоборствует на новой фазе притухшего было донбасского конфликта и кто противоборствовал в той войне Пруссии против Саксонии? Ответ будет один. Противостоят оторванные от близких по культуре народов господствующие классы, связанные разными планами выкачивания продуктов народного труда. Два века назад речь шла о жителях Саксонии, теперь о жителях Украины. Историки финансов и источниковеды, специализирующиеся на мемуарах, показывают нам отвратительную картину в каждом из воюющих королевских дворов и двух одинаково омерзительных монархов, из которых трудно выбрать более отвратительного. Работы Франтишека Меринга и Николая Чернышевского о Лессинге в части описаний Семилетней войны выглядят пугающе актуальными.
Ещё более тревожны параллели идущей <кампании> с Первой Мировой войной. По преследуемым целям продолжающееся <противоборство> является грабительским со всех сторон, а условно оборонительное значение имеет только для донбасских республик. Почему условно? Потому что восемь лет российская буржуазия сдерживала любые оборонительные стремления народа Донбасса и самым кровавым образом способствовала замене условно демократических и политически неприятных для неё соратников Мозгового на откровенных реакционеров. Несмотря на законное право народа Донбасса на оборону от обстрелов, <вооружённое противостояние> имеет с донбасской стороны лишь условно оборонительный характер так как оборонительному характеру боёв просто не через кого реализоваться. Из-за характера донбасских политических режимов в их пользу не могло быть народной оборонной самодеятельности. Донбасские режимы однородны с теми, что имеют место в Киеве и Москве. В ходе наступления военные формирования донбасских государственных образований были целиком включены в качестве вспомогательных в планы российских штабов. Не менее тревожен и другой факт: обстрелы Донецка и поселений его агломерации до сих пор не подавлены. На третью неделю <кампании> так и не задавлен позор всего континента в виде группировки трусливых артиллеристов, нацеленных на жилые кварталы донецкой агломерации. Впрочем, все восемь лет существование кровоточащей язвы донецких обстрелов было делом фактического компромисса украинской и российской буржуазии, они никому из бизнесменов сильно не мешали. Поэтому нет ничего удивительного в том, что российские войска не торопятся вычистить перезревший нарыв, концентрируясь на других направлениях. Не зря народ Донбасса не имеет массового энтузиазма в связи с последними событиями. Он ясно осознаёт, что в чужой драке ему отведена роль повода.
Вероятно, <присоединение территорий> по границам Донецкой и Луганской областей может стать ближайшим территориальным итогом <спецопереции>. То есть остатки промышленности Донбасса соберутся в руках российских бизнесменов.
Что касается оборонительной оценки действий с украинской стороны, то нужно поставить вопрос об изменениях украинского общества в случае победы российских войск. Ликвидация военного налога и донбасской артиллерийской группировки украинской армии кажется наиболее значительным из того, что может произойти для украинского общества, если не считать катастрофических разрушений вовсе не военной инфраструктуры. Особенно радушно к российским войскам имеют основания относиться разве только российские патриоты и некоторые люди из называющих себя «антифашистскими активистами». Это абсолютно маргинальные силы в украинском обществе, даже более маргинальные, чем политический коммунизм в России. Как видим, осознаваемые и прогнозируемые изменения не касаются основ украинской жизни. Вне зависимости от развития боевых действий, Украина будет иметь (как и Россия) декоммунизационный режим крупных частных собственников финансово-промышленного характера. Вооружённый конфликт не касается основ общества, в него втянуты два общества с принципиально близким и крайне низким уровнем обобществления собственности при господстве одинаково реакционных идеологий.
Попробуем рассмотреть наиболее неблагоприятный для украинского народа политический итог <противоборства>. В чём он может состоять? В рамках предсказуемых и известных в данный момент последствий <вооружённого конфликта> можно было бы искать такой итог в провозглашаемых российской буржуазией сценариях политического переустройства Украины. К сожалению, российская идеологизация в отношении политического будущего соседнего государства крайне расплывчата. Источников по указанному вопросу не смогли найти даже товарищи, всю жизнь прожившие в России и умеющие задавать вопросы поисковым системам. Российские идеологемы о желательном сводятся к таким тезисам как демилитаризация Украины, устранение от власти одиозных фракций местной буржуазии и внеблоковый статус. Как нетрудно заметить, российские лозунги ничего не говорят об изменении жизни украинских трудящихся относительно их классового и национального положения. Путин не обвинял украинское государство в деградации системы медицинской помощи, в уничтожении академических институтов и разрушении институтов высшего образования. Российская идеологизация задач вторжения по причине сугубой абстрактности и безразличия для украинских трудящихся также не имеет на Украине будущего, как и продолжение их прежнего катастрофического выживания.
Если с классовой стороны существенного изменения положения украинских трудящихся едва ли стоит ожидать, то каковы лучшие и худшие перспективы с национальной стороны? Худшей перспективой может быть <присоединение> украинских областей восточного берега Днепра к унитарному российскому образованию с аналогичным статусом. Это означало бы на захваченных территориях ликвидацию административных прав украинской национальности. Такие намерения у открыто симпатизирующего Ивану Ильину Путина можно подозревать. Их можно вывести только из непонимания того, что ближайшие к России области, в особенности их города, являются рассадниками такого неприятного явления как «російськомовний український націоналізм». На эмпирическом уровне маразматический элемент продолжающегося конфликта выражается в метких наблюдениях украинских товарищей, что «спостерігаємо війну Росії проти російськомовних». Массовую националистическую истерию на Украине, если искать причины на зыбком уровне личных решений, породил именно Путин. В отличие от Ленина и Чернышевского, это человек, вообще ничего не знающий об украинской культуре, не изучавший её литературных и политических классиков. Подобное же невежество характерно и для всех российских штабистов, решивших начать <военное решение> с наиболее националистически настроенных областей Украины. Правда, в нигилизме российских государственных служащих по отношению к украинской культуре в основном нет ничего шовинистического: великорусскую культуру они обычно знают и того меньше. Но ведь их действия определяются не чиновничьими намерениями, знаниями или предрассудками, а способом организации государства, перемалывающего в своём аппарате любых индивидов и направляющего любую деятельность в пользу укрепления частной собственности. Поэтому, с точки зрения способа организации российского государства, административное будущее украинского трудового народа едва ли выглядит прочно. В простой частнособственнической чиновничьей логике скорее всего будет воспроизведено национальное угнетение украинцев, уже существующее на мировом рынке. Чиновничьи желания с российской или украинской стороны не имеют здесь конечного значения. Долгие годы имевшие место попытки украинских государственных служащих побороть проводимое их же собственной второй рукой «зросійщення» - не менее маразматические и опираются на не менее дикие представления о культуре великороссов, чем представления Путина о культуре украинцев.
Как бы сам политический глава российской буржуазии ни пытался переложить существование украинских проблем на велосипедиста, написавшего книгу «Государство и революция», а ведь именно Путин лично второй уже раз провоцирует массовое распространение бандеровской идеологии в восточных областях Украины. Можно ведь было остановиться, узнав что в 2014 году националистические и нацистские организации стали набирать численность на чисто идейной основе, без резкого увеличения финансирования со стороны всевозможных пинчуков и ахметовых. Но у Путина были другие соображения. Он сам, а не автор «Государства и революции», стал производителем массового и добровольного украинского национализма.
После целого месяца вооружённого конфликта можно заключить, что прямое поглощение разорённых боями Харьковской, Полтавской, Черниговской и Сумской областей едва ли интересно для российской буржуазии именно сейчас. Она ведь и сама у себя не имеет никакого желания справляться со скудной невосполняемой инфраструктурой и народной нищетой на Псковщине, Брянщине, Рязанщине, Смоленщине и многих других областях. А права российской буржуазии на эксплуатацию труда украинцев едва ли можно сильно усилить административным <присоединением>. По крайней мере, это не так на конец первого месяца боевых действий.
Рассматривая гипотезу о <присоединительских> желаниях Путина, нужно заметить, что нельзя считать что люди, чьим политическим <представителем> он является, благожелательны к правам украинской национальности. В случае поглощения с географической стороны можно определить гипотезы поглощения восточных областей 1) по Днепр без поднепровских, 2) поглощения до Поднепровья и 3) раздела по Збручу. Аппетиты российской буржуазии точно неизвестны и официально не обозначаются, кроме озвученной возможности <присоединения к Российской Федерации> Донецкой и Луганской областей по согласию на плебесцитах. <Присоединение> всякой украинской территории вне учёта мнения проживающего там народа, то есть во имя деникинских идеологем, чревата появлением национально-освободительного компонента с украинской стороны. А это означает переворачивание потсдамского мироустройства, где никогда ранее растущие <присоединительские> желания не были связаны с Россией. Российское <присоединительство> может запустить более чем нездоровые желания польского государства, которое по известной пословице, все успехи делит с США, а все поражения переживает в одиночестве. Фрики из ДНР распространяют нелепые слухи о возможном при стабилизации российско-украинского фронта майском вторжении Войска Польского для отторжения Волыни и Львовщины. Учитывая наличие неких украинских операционных планов в отечественных штабах, это может оказаться такой же нелепостью, как телевизионные точки на киевском Майдане, расставленные в ожидании российских танков утром 24 февраля. Правда тогда это должна быть операция вне НАТО, чтобы в Европе не возникли ещё полторы тысячи километров линии фронта. Настало такое время, когда никакую вчерашнюю нелепость нельзя отвергать как предчувствие завтрашней реальности, когда во всём нужно тщательно разбираться.
Какую позицию следует иметь противникам частной собственности? Во-первых, для всякого первой обязанностью является отказ от поддержки идеологем местной буржуазии. Это означает что от российских товарищей мы должны требовать полного отвержения деникинских идеологем, а от украинских товарищей того же самого относительно петлюровских идеологем. В Польше нужно безусловно требовать отвержения агрессивного международного провокаторства Дуды и прикрывающих это провокаторство идеологем, частично возводящихся к Пилсудскому. Проявившихся сторонников идеологем местной буржуазии с якобы социалистическими убеждениями нужно изолировать в нравственном и политическом отношении путём гласного и точного, включающего необходимый контекст, цитирования их высказываний. С этими господами, запятнавшими себя поддержкой пространственно ближайшей к ним стороны бизнес-передела, нужно разрывать всякие связи.
Несколько сложнее вопрос о том, может ли украинский товарищ, не поддерживающий петлюровские или бандеровские идеологемы, некоторое время снисходительно относиться к официальным объяснениям событий с российской стороны. Или, тоже самое, можно ли в России некоторое время, без поддержки власовских или деникинских идеологем, снисходительно относиться к официальным объяснениям событий с украинской стороны? Думается, что на некоторое время (на несколько недель) в таком отношении нет ничего страшного, при отсутствии финансовых и иных обязательств относительно частных собственников обеих группировок в условиях оголтелой идеологизации. С того момента как у товарищей появляется возможность ознакомиться со всем спектром источников и пропустить их через внимательный критический анализ, необходима самокритика и отказ от поддержки официальных позиций и идеологем всех втянутых группировок.
Для российских товарищей попасть в тональность петлюровцев это меньшая угроза, чем попасть в тон с деникинцами, но долгосрочный вред подобной снисходительности несомненен. Скажем, обществовед Пателис из Греции не против действий российской буржуазии. Но как он собирается объясняться с украинскими трудящимися, у которых он такой своей позицией поддержал культивируемую Путиным волну бандеровщины? Она сильно поспособствует будущей борьбе против частной собственности на украинской земле? Или с греческой точки зрения украинцам нужно запретить сознательные и организованные выступления против частной собственности в будущем? Не лучше будет позиция и тех, кто поддержал украинское государство, так как всё равно российский политический коммунизм бессилен, и по итогам первого месяца боевых столкновений готовится уменьшить свою численность не менее чем в два раза, если не на порядок.
К большому счастью, продуктивная позиция господствует в политическом и теоретическом самообразовании России и Украины. В отличие от 2014 года, сейчас нет никакой необходимости выбирать между позицией украинских товарищей и тех кто в России высказывался в пользу коммунизма. Взаимное знакомство товарищей с теоретическими наработками соседей сыграло принципиальную роль. Когда у российских товарищей всё проще найти файлы со словами «Іван Франко», «Леся Українка», «Анатолий Канарский» и «Валерий Босенко», а у украинских товарищей всё проще найти файлы со словами «Николай Чернышевский» и «Володимир Ленін», то возникает понимание международного теоретического процесса, где противники частной собственности в разных странах совместно вырабатывали средства революционного становления более человечного и эффективного общественного устройства из наличного состояния. В отличие от 2014 года, когда российские люди с социалистическим самомнением вообще не замечали окружающего мира, в современности можно поддержать как изучение украинского языка в России чтобы читать Франко, так и желание львовских товарищей изучить недоступные на украинском языке работы Чернышевского в оригинале.
Единство теории в форме пока что духовного противодействия частной собственности является сейчас единственной формой единства, которую можно найти между какими-либо слоями украинского и российского народа. Материалистическая диалектика и немецкий трансцендентализм в качестве её предпосылки - таковы воззрения, общие для украинских и российских теоретических кругов. Таковы воззрения, обуславливающие также то, что и польские теоретические круги могут продуктивно принимать участие в общем теоретическом процессе исследования законов демонтажа частной собственности.
Отрадно отметить, что не только в рецензировании, но и в текстологии продолжается сотрудничество украинских и российских товарищей. Продолжается нормализация украинских гипертекстов классиков российской социалистической мысли, кстати наиболее проукраинских мыслителей России. Как минимум двуязычие в глубине России приносит не меньшую пользу чем на Украине. В разное историческое время общества России, Польши и Украины, то одно, то другое, достигали наивысших относительно соседей успехов в материалистической диалектике и в социалистической литературе. Взаимная известность тогда служила залогом совместного оздоровления. Относительная широкая марксистская литература под скипетром Романовых первоначально появилась на польском языке и первая пролетарская организация - международная социально-революционная партия «Пролетариат» имела ядро в Варшаве и Лодзи. Рабочие первых российских классовых товариществ, известных как организации Точисского и Бруснева вели переписку с продвинувшимися дальше в организационном и теоретическом отношении польскими рабочими. Усилиями Ивана Франка и РУРП появляется социалистическая литература на украинском языке. Во Львове орган «Robitnyk» даже выходит украинской латиницей. В период глухой реакции после казни царя представителями «Народной воли» демократические традиции российской литературы оживают на украинском и белорусском языках. Николай Некрасов, подобно Тарасу Шевченко оказывается русским революционным поэтом, а Чернышевский оказывается русским политическим мыслителем. Так у трёх народов появляются общие поэтические и политические классики. Знакомство с наследием Некрасова помогает молодым литературам украинцев и белорусов, а усвоение идей Чернышевского ослабляет реформистские влияния в первых украинских и белорусских социалистических организациях. Несколько позднее происходит оздоровление в обратном направлении. Польская и украинская интеоретизация приводят к тому, что марксистские объединения, а потом и партии появляются у великороссов, литовцев и белорусов. Части Литвы и Латвия интеоретизируются непосредственно на основе знания немецкого языка и под влиянием немецкой социал-демократии периода «Исключительного закона...». 1880-е годы были годами больших текстологических и издательских планов. Существо немецкого научного коммунизма одновременно экспортируется к великороссам («Освобождение труда», Плеханов) и в пространства польского («Пролетариат») и украинского (РУРП, Франко) языка. Организационные методы при этом заимствуются великороссами частично из Украины и Польши, но их наиболее эффективная форма - нелегальная политико-теоретическая газета, заимствуется напрямую из Германии.
Поэтому высшую форму партийной организации, наоборот, приносит украинцам российский пролетариат, дорого заплативший за её открытие в 1905 году. Победа советского позитивизма в Москве и своеобразная эмиграция Павла Копнина в Киев, где уже действовала Мария Злотина, стали основой расцвета украинской теоретической мысли на почве материалистической диалектики. Суслов с большим трудом приобретал украинских сторонников своих взглядов за пределами беспринципных, впоследствии националистических, кругов. Последним классическим мыслителем материалистической диалектики в СССР стал тесно связанный с Украиной Анатолий Канарский, повторивший научный подвиг создания системы прикладной логики в отношении эстетики. Как только в России последних лет осознали этот факт, так сразу обозначился успех теоретического самообразования по украинско-польско-немецкому образцу, возник некоторый первоначальный интерес к соответствующим языкам. Начало сознательно взаимного оздоровления, начало российского интереса к украинской, польской и немецкой социалистической литературе на языках оригинала можно только приветствовать. Таков один из сознательно выработанных ростков коммунизма, который единственный сможет обеспечить единство трудящихся Украины и России против частной собственности, несмотря на принесённые <боевыми действиями> смерти.
В интересах народов России и Украины немедленное прекращение <танца с саблями> со всех сторон. Бои до победного конца с любой стороны будут только этапом катастрофы, в которой не может быть победителей - как их сейчас нет в конфликте боснийцев, хорватов и сербов. Государства всех названных народов превращены в ничтожные и, в меру своей ничтожности, крикливые патриотические осколки Югославии, производящие три сорта патриотического яда и массы трудовых эмигрантов.
Немедленное прекращение <танца с саблями> со всех сторон означает сбережение сил украинского и российского народа, отказ от бессмысленных жертв на алтарь биржевых котировок и прикрывающих их петлюровских и деникинских идеологем. <Однако, нет таких практических сил, которые могли бы выдвинуть лозунг прекращения танцев>, но это было бы единственным выходом из циклов одичания и взаимного усиления националистических настроений. Более того, такой выход образует почву для сотрудничества российского и украинского народов в интересах всеобщего мира далеко за пределами сообществ теории общественного развития. И, более того, прочная гарантия такого мира возможна только как результат общей борьбы трудящихся России и Украины против общественного разделения труда. Если трудящиеся России и Украины смогли совместными усилиями победить немецких бизнесменов с их мощными войсками, то нет сомнения что есть историческая возможность совместной победы украинских и российских трудящихся над их угнетателями в будущем.
Здесь и далее в угловых скобках отмечено видоизменение перевода с тем, чтобы он соответствовал текущему российскому правоприменению - Ред. ↩︎