Леонардо да Винчи: одиночество Титана
2019-07-05 Дмитрий Королёв
«Кто может идти к источнику, не должен идти к кувшину»
(Леонардо да Винчи)
В этом году человечество отмечает 500 лет со дня смерти одного из самых удивительных и загадочных его гениев: Леонардо да Винчи (1452-1519). Парижский Лувр, музеи Турина, Рима, тосканского городка Винчи, Лондона приурочили к этой дате выставки; в Италии чеканят памятную монету номиналом в 2 евро, на реверсе которой изображена «Дама с горностаем» с картины Леонардо.
Знаменитый итальянец умер не на своей родине, а во Франции, близ города Амбуаз, расположенного на берегу Луары, - там художник жил при дворе короля Франциска I, приютившего Мастера в последний период его жизни. Молодой (25-ти лет от роду) монарх относился к Леонардо с чрезвычайным почтением, называя его не иначе как «mon *pére»* («отец»). «Я убеждён, что нет на свете человека, более сведущего в науке и искусстве», - говорил Франциск, несмотря на то, что немощный старик был уже неработоспособен и в итоге совсем слёг в постель. «Я предпочитаю смерть усталости. Я никогда не устаю служить другим», - таким было его кредо.
Сказывали, что когда король узнал о кончине своего кумира, он разрыдался...
Величественная фигура Леонардо да Винчи, как мало какая другая, могла бы служить символом культурно-политического единства Европы. Однако в ситуации сегодняшнего кризиса евроинтеграции, разлада европейских элит даже он едва не стал предметом конфликта. Новая итальянская, «евроскептическая» власть вдруг вздумала пересмотреть ранее заключённое соглашение с Францией, по которому Италия на период юбилейных мероприятий передаёт в Лувр на экспозицию ряд произведений живописца. Госсекретарь Италии по культуре Лючия Боргонзоне заявила, что «Леонардо - итальянец, он только умер во Франции, и если Италия предоставит его полотна Лувру, то сама она окажется на периферии крупнейшего культурного события». Дескать, эти французы пытаются присвоить себе великого флорентинца! Во Франции же, напротив, подчёркивают, что Леонардо да Винчи является «человеком мира» - он принадлежит всем, а не одной только Италии.
В начале сего года, однако, встреча министров культуры обеих стран позволила урегулировать возникшее недоразумение, и президент Франции Эммануэль Макрон пригласил своего коллегу Серджо Маттареллу в Амбуаз на совместную церемонию. 2 мая - бок о бок, всячески демонстрируя в преддверии выборов в Европарламент дружественность отношений двух держав, хотя после смены власти на Апеннинах они порядком охладели, - главы государств возложили цветы на могилу Леонардо.
Вернее-то: цветы они возложили на символическую могилу гения, поскольку подлинное погребение было уничтожено при ликвидации местного кладбища где-то века два тому назад. Такова гримаса истории: это произошло практически накануне того, как человечество - в связи с обнаружением и исследованием архивов Леонардо - заново и по-настоящему открыло и оценило всю его многогранную гениальность!
Леонардо и сегодня остаётся в центре дискуссий и общественного внимания. Вот, новые исследования привели учёных к выводу, что он вовсе не был левшой, как принято считать, - на самом деле, он одинаково хорошо владел обеими руками, был амбидекстром. Пару месяцев назад шуму на весь мир наделала пропажа картины «Спаситель мира», приписываемой Леонардо. С этой картиной, вообще, произошли прелюбопытные метаморфозы. Ещё 15 лет назад она, считаясь копией, выполненной кем-то из леонардесков - учеников Мастера, стоила каких-то $10,000 (а в середине прошлого столетия её вообще однажды «сбагрили» за 45 фунтов!). Однако весьма спорная атрибуция - признание авторства самого Леонардо - вкупе с энергичной рекламной кампанией, организованной аукционным домом, взвинтила её цену до 400 млн. долларов - в наши дни это самое дорогое в мире произведение искусства!
Один итальянский фермер выполнил портрет выдающегося соотечественника, пропахав борозды трактором на поле. А вот белорусские кинематографисты не так давно соорудили для съёмок фильма танк по чертежам Леонардо. Ну, не совсем это танк - скорее, этого неуклюжего механического монстра лучше было бы назвать самоходной артиллерийской батареей. К слову об артиллерии: у итальянца в его записях можно встретить, например, изображение снаряда продолговатой формы с хвостовым стабилизатором - точь-в-точь снаряд современных гладкоствольных танковых пушек! Разработана им была и конструкция шарикоподшипника, а уж велосипед-то, нарисованный тосканцем, выглядит совсем как велосипед XIX века.
Истинно, человек опередил своё время на пару столетий! И хоть памятная дата вроде как прошла, личность Леонардо актуальна всегда - так что к ней постоянно можно возвращаться. Более того, поскольку через год - 6 апреля - будет отмечено ещё и пятисотлетие со дня смерти Рафаэля Санти, то можно весь этот год трактовать как памятный год, посвящённый Возрождению, и заняться в связи с этим изучением сложных и противоречивых личностей тех, кого Ф. Энгельс сравнил с титанами.
«Глаза и уши, охочие до чужих секретов, всегда найдутся» [здесь и далее в заголовках разделов статьи - цитаты Леонардо да Винчи]
Существует такая теория, что гениальность обычно связана с определёнными психическими отклонениями. Так или иначе, выдающиеся люди взаправду нередко выделяются из «массы» странным поведением, необычным образом жизни - что уже даёт основание «нормальным обывателям» считать их «ненормальными». К примеру, А. Эйнштейн, живя в Штатах, крайне удивлял американцев тем, что он так и не приобрёл себе автомобиль и телевизор - тогдашние знаки материального преуспеяния и непременные атрибуты хвалёного «американского образа жизни».
В перечне «странностей» Леонардо, несомненно, центральное место занимает его безбрачие - при том, что родитель его, богатый нотариус Пьеро да Винчи, женат был неоднократно, дюжину раз став отцом! Чуравшегося женщин Мастера начали подозревать в гомосексуализме, хотя данная версия, на самом-то деле, не доказана.
Весной 1476-го Леонардо да Винчи в числе группы лиц проходил по громкому судебному «делу Сальтарелли» - их всех на основании анонимного доноса обвиняли в противоестественной связи с 17-летним учеником ювелира Джакопо Сальтарелли. Однако суд обвиняемых оправдал за отсутствием улик. В указанном грехе, впрочем, подозревали и учителя Леонардо - Андреа дель Верроккьо (принято считать, что он изобразил своего юного воспитанника в известном образе бронзового Давида), и его не менее прославленных соучеников - Сандро Боттичелли и Пьетро Перуджино. В артистической богеме утончённо-богатой Флоренции такие нравы были обычны - неслучайно в те времена в ходу была поговорка: «Развратен, как флорентинец»!
Как бы то ни было, Леонардо не просто никогда не был женат - он вообще не проявлял к прекрасному полу ни малейшего интереса! В его детально расписанных дневниках, где даже повседневные денежные траты приведены со скрупулёзностью бухгалтера, женщина упоминается всего однажды: «16 июля 1493 года приезжает Катерина» - однако здесь речь однозначно идёт о матери. Зато художник проявляет какой-то нездоровый интерес к прекрасным юношам - что и отражено в его записях.
Богатый материал для исследования глубин души художника даёт анализ его творчества. А для Леонардо весьма характеры женоподобные персонажи-мужчины - например, его «Иоанн Креститель» или тот же «Спаситель мира», которому в своё время, так, на всякий случай, чтоб никого не смущал, пририсовали усы и бородку.
Леонардо да Винчи прославлен своими мадоннами, которые написаны им с неподдельной теплотой и любовью и которые переполнены жизнью, - тогда как портреты современных ему красавиц (для примера, «Дама с горностаем»), будучи технически совершенными, холодны, лишены полноты жизни. Можно понимать это так, что художник боготворит женщину-мать, но при этом равнодушен к женщине как спутнице, половому партнёру мужчины. Хотя в этом налицо противоречие: ведь без второго, без плотских страстей, никак невозможно и первое - чудо материнства!
«Спросили одного живописца, - сказывает свою притчу Мастер, - почему, в то время как он делает такие прекрасные фигуры, являющиеся предметами мёртвыми, - по какой причине сделал он детей своих столь безобразными. На что живописец ответствовал, что картины он делает днём, тогда как детей ночью».
Впрочем, по меньшей мере, одна из работ Леонардо да Винчи выбивается из этой закономерности - речь, разумеется, идёт о «Моне Лизе». Этот женский портрет был почему-то крайне дорог автору - он не расставался с ним до конца жизни; после смерти художника картину выкупил Франциск I - и в итоге она «осела» в Лувре.
Загадкой является не только «улыбка Джоконды», загадкой остаётся и то, кто изображён на портрете. Версию о том, что это жена богатого флорентинского купца Франческо дель Джокондо, высказал Джорджо Вазари в «Жизнеописаниях наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих». Однако существуют и альтернативные точки зрения: что моделью могла послужить та или иная знатная дама, или же мать художника (что объясняет привязанность автора к данной работе), или даже он сам (автопортрет в женском образе). Тосканец, преуспевший в том, чтобы своим «кодом да Винчи» занимать умы и ставить в тупик исследователей его жизни и творчества, улыбкой «Моны Лизы» как бы намекает: вот тут разгадка моей личности, ищите!
А, в самом деле, почему б и нет? Только можно ль найти ответ на эту загадку?
В те былые времена, когда гомосексуализм сурово порицался обществом, люди с «нетрадиционной ориентацией» предпочитали «для отвода глаз» всё же вступать в законный брак, демонстрируя этим свою «нормальность». Вот тот же Перуджино, скажем, которого современники тоже - возможно, безосновательно - подозревали в содомии, почти в 50 лет взял да и женился на молоденькой девушке! Леонардо же не счёл нужным так поступить: по-видимому, его, жившего в своём собственном мире и целиком поглощённого творчеством, «общественное мнение» волновало менее всего.
Поэтому, подытоживая тему вероятной гомосексуальности Леонардо, рискну высказать такое мнение, что дело было намного сложнее, что ему - человеку «не от мира сего», с необычным складом личности, непостижимым для добропорядочного обывателя, - присущи были свои особенные формы сексуальности, а скорее даже - асексуальности. Для такой породы людей, к какой принадлежал Мастер, секс может служить больше средством художественного освоения мира - он подчинён всецело творчеству, давая ему энергию. Полагаю, человек искал идеалов, но не находил их в должной мере в реальном мире (да, и в реальных женщинах тоже!), и это приводило его к драматическому разладу с окружающей действительностью, к одиночеству.
«Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит»
Однако житейское одиночество гения было только лишь проявлением более глубинного, интеллектуально-духовного одиночества. Парадокс состоит в том, что, будучи, бесспорно, востребованным и признанным при жизни, он не получил при жизни должного признания; он прожил насыщенную жизнь, полную трудов, однако они дали совсем не так уж и много реальных результатов (по крайней мере, в чисто количественном выражении) - можно сказать, что в значительной мере усилия его ушли вхолостую. И причины тому были по большей части объективные, связанные с тем, что он слишком опередил своё время - чем и обрёк он себя на непонимание.
Он оставил совсем немного произведений искусства - в отношении коих его авторство не вызывает сомнений. Некоторые из них незаконченные - по каким-то причинам Леонардо да Винчи часто не доводил начатую работу до конца. Хотя даже такие произведения оцениваются искусствоведами как гениальные - как, например, его «Святой Иероним», где, по сути дела, выполнен не более чем подмалёвок.
У Леонардо немало утраченных шедевров и нереализованных задумок. Живя в Милане, он долгие годы работал над грандиозной конной статуей герцога Сфорца, которая должна была превысить ростом более чем в два раза самую высокую на тот момент конную статую Марка Аврелия в Риме. Отлить её в бронзе, однако, ему не было суждено. Но даже глиняная модель статуи, представленная публике, произвела на неё неизгладимое впечатление - её прозвали Конём Апокалипсиса и Чудовищем!
Излишне в тысячный раз говорить о том, что технические идеи Леонардо в большинстве своём были в его время - и даже долго после него - неосуществимы. «Будь у меня подходящий материал...» - мечтал изобретатель. Однако и те его проекты, которые технически были тогда вполне осуществимы, зачастую оставались невостребованными. Так, после опустошительной эпидемии чумы он предложил градостроительный проект перепланировки Милана, предусмотрев в нём комплекс санитарно-гигиенических мер. Власть, однако, этот проект, увы, не заинтересовал...
Величайший живописец, ища себе источник существования, предлагал свои услуги власть имущим прежде всего как военный инженер - но даже его разработки в этой сфере, при всём том, что войны шли непрерывно, не находили применения! И ему приходилось, отвлекаясь от творчества, заниматься организацией придворных церемоний и празднеств, развлекать паразитическую аристократию, прислуживаясь при дворе, - именно в этом деле он и был, в общем-то, востребован более всего!
Автор «Тайной вечери», между прочим, при жизни прославился как... кулинар и специалист по сервировке стола. Вот тут-то его изобретения «пришлись ко двору» - чеснокодавкой «леонардо» до сих пор пользуются итальянские повара! А однажды он, увидев, как герцог во время пира вытирает нож об одежду соседа, и придя от этого в ужас, придумал салфетки. Впрочем, придворные не поняли задумки - стали стелить салфетки под себя, садясь на стулья. Аристократия, что с неё возьмёшь!
На пирах знати он был чужим - Леонардо ведь и мяса-то не ел и к обжорству относился отрицательно. Для него это наверняка было пустое времяпрепровождение.
Чужаком он был и в тогдашних научных кругах. Знаменитая флорентийская платоновская Академия, основанная Медичи, сыграла, бесспорно, выдающуюся роль в развитии философии. Однако её представители грешили заумью и учёной спесью, они оценивали людей по их формальной греко-римской образованности и умению цитировать античных авторитетов - так что Леонардо для этих рафинированных мудрецов являлся uomo sanza lettere, человеком без книжного образования. Он ведь в университетах не обучался, тривиумов-квадривиумов не проходил, он даже - во всяком случае, в молодости - имел проблемы с чтением книг, в то время писаных большей частью ещё на древних (классических) языках, а не на живом тосканском наречии. Для Леонардо, ценившего, разумеется, и книгу, главными источниками знаний были наблюдение за природой, практический опыт, беседы с умными людьми.
Ему всё-таки повезло: Верроккьо - замечательный педагог - не только учил работать кистью и резцом, но и заботился об интеллектуальном развитии учеников. А ещё раньше влияние на Леонардо оказал его дядя Франческо - отъявленный бездельник, зато философ в душе, прививший мальчишке дух свободомыслия.
Он шёл к Истине своим путём, и что интересно, именно Леонардо - антипода тогдашнего платонизма - Рафаэль запечатлел на фреске «Афинская школа» в образе Платона, который сошёлся в споре с Аристотелем, выхолощенным в Средние века!
«Знания, не рождённые опытом, матерью всякой достоверности, бесплодны и полны ошибок», - утверждал Леонардо, выступая уже как действительно учёный Нового времени, порывающий со средневековым начётничеством, с оторванностью науки от реальной жизни. «Наука - полководец, а практика - солдаты». Беда в том, что общество в ходе своего развития только дозревало ещё до понимания этого. Так что причины того, что идеи и проекты великого учёного не были воплощены, лежат не столько в естественнонаучной и технической, сколько в социальной плоскости.
Одиночество и невостребованность усугубляла трагическая судьба некоторых из произведений Мастера ещё при его жизни. Его Коня по-варварски расстреляли гасконские арбалетчики из войска французского короля, завладевшего Миланом. Французы едва не погубили и фреску «Тайная вечеря» - возник у них одно время такой замысел выломать её, чтобы вывезти во Францию. А спустя три столетия уже невежественные солдаты Наполеона Бонапарта, превратив трапезную монастыря Санта-Мария делла Грацие в конюшню с её губительными для красок живописи испражнениями, развлекаясь, швыряли в одно из самых совершенных и глубоких по содержанию творений мирового искусства всё, что им под руку подворачивалось...
Микеланджело - исполинский гений, отличавшийся, однако, исключительно скверным характером, - дерзостно и прилюдно поносил намного старшего от него Леонардо, с которым конкурировал. Но одинокий титан - на то он и Титан, чтоб по-философски спокойно взирать на всё это мелочное безобразие свысока: «Как тёплая одежда защищает от стужи, так выдержка защищает от обиды. Умножай терпение и спокойствие духа, и обида, как бы горька ни была, тебя не коснётся».
«Великие труды вознаградятся голодом и жаждой, тяготами, и ударами, и уколами, и ругательствами, и великими подлостями» - таков вечный удел гениев!
«Кто не карает зла, тот способствует, чтобы оно свершилось»
Современники отмечали, что в более молодые свои годы Леонардо, высокий и статный, был прекрасен собой, щегольски одевался и был преисполнен уверенности в своих силах, осознания своего достоинства и значимости. Он, рождённый в весьма богатой семье и выросший в торговой Флоренции, где люди считали день прожитым зря, если не удалось заработать достаточно денег, не был меркантилен и вёл скорее аскетический образ жизни. Для Мастера важно было обеспечить себе необходимые возможности для творчества, для реализации своего дарования, а в те времена этого можно было достигнуть, лишь обретя себе покровителя из числа могущественных феодальных государей. Большую часть жизни Леонардо и провёл при их дворах.
Ему было, в общем-то, всё равно, кому служить, - одно время он даже состоял военным специалистом при столь одиозном историческим деятеле, каковым являлся Чезаре Борджиа (1475-1507), ставший олицетворением вероломства. Но это нельзя считать проявлением беспринципности. Повторимся, для Леонардо, говорившего, что «лучше умереть, чем маяться в неволе», на первом месте стояло его творчество. Его служба на коварных и жестоких правителей (Лодовико Моро («Мавр») Сфорца, что правил Миланом, был из той же когорты) принципиально отлична от холуйства сегодняшних деятелей культуры и всяких «политттехнологов», ищущих у сильных мира сего только лишь возможностей повысить своё материальное благополучие.
Вторая половина взрослой жизни Леонардо прошла в обстановке бурных событий в родной ему Флоренции и Италии в целом. В 1492 году умер Лоренцо Медичи Великолепный - образованнейший человек, покровитель искусств и наук и умелый политик, чьё правление стало настоящим «золотым веком» Флоренции как в социальном, так и в культурном плане. Двумя годами спустя вторжением в Италию французского войска началась долгая полоса Итальянских войн - их вели Франция и Испания за господство на полуострове, и эти изматывающие войны, усугубив ещё более раздроблённость Италии, принесли ей чрезвычайные разорения и бедствия.
В 1494 году во Флоренции рухнула тирания Медичи. Вскоре к власти пришёл неистовый доминиканский монах Джироламо Савонарола, изобличавший разврат и роскошество духовных и светских верхов и установивший в культурной столице Италии своеобразную теократическую республику. Пойдя супротив официальной церкви и папы, настроив против себя самые разные круги господствующего класса, разочаровав народные массы половинчатыми социальными реформами и «достав» многих навязанным обществу религиозным фанатизмом, этот предтеча Реформации (одногодок Леонардо, к слову) поплатился в итоге своей жизнью. В 1498 году он был в результате мастерских интриг свергнут, подвергнут затем пыткам и сожжён. Республиканский строй в городе (а по тем временам это был супермегаполис - 300 тыс. населения!) продержался до 1512 года, когда к власти снова вернулись Медичи.
Однако все эти события прошли как бы мимо Леонардо - если не считать того, что вследствие изгнания французами из Милана Лодовико Сфорца ему пришлось заняться поиском нового покровителя - и в итоге Мастер добрался до двора Чезаре Борджиа. Можно, в общем-то, говорить про некоторую отстранённость Леонардо да Винчи от общественно-политической борьбы, её перипетий. Это нашло отражение и в его искусстве: пронизанное высокими идеями гуманизма, возвеличения свободной человеческой личности, оно весьма далёко от какого-либо революционного пафоса, призывов к борьбе, отрицания - пусть хотя бы в скрытных формах - несправедливых общественных порядков и тех идеологических институтов, что их поддерживают.
В этом его искусству противоположно искусство Микеланджело. Достаточно сравнить женоподобного леонардовского Спасителя с грозным Христом-судиёй с фрески Микеланджело «Страшный суд», напоминающего мощной статью борца греко-римского стиля. Не найти у Леонардо чего-то подобного «Умирающему рабу» и «Восстающему рабу» Микеланджело, его «Моисею». Именно Микеланджело - не его антагонист Леонардо - лучше всего выразил демократические порывы их эпохи.
Да, Леонардо да Винчи - титан духа, но не титан общественного действия!
Войну - как и охоту, между прочим, - Леонардо называл pazzia bestialissima, «зверским безумием». На утраченной - но известной по гравюрам-копиям - фреске «Битва при Ангьяри» он запечатлел на лицах сражающихся всадников ужас схватки. Однако это произведение нельзя назвать антивоенным. Скорее это - лишь холодно-натуралистическая, даже циничная констатация реалий смертоубийства - художник просто исследует войну с таким же хладнокровием и невозмутимостью, с тем же отсутствием эмоций, с каким он резал покойников, изучая человеческую анатомию.
Исследователь пересилил в нём гражданина и человека. И это чем-то роднит его с другим выдающимся мыслителем того времени, с которым Леонардо да Винчи сошёлся, находясь при дворе Чезаре Борджиа, - с Никколó ди Бернардо Макиавелли (1469-1527; 3 мая у него тоже была юбилейная дата - 550 лет со дня рождения).
Ставя благородную цель - объединение родины - Н. Макиавелли приходит к выводу, что для осуществления её потребуется жёсткая авторитарная власть, нужна «сильная рука». И вот доселе убеждённый республиканец, высокопоставленный дипломат Флорентинской республики самым противоречивым образом становится монархистом! Он видит идеал в правителе, который бы сочетал в себе «льва и лису» - и находит сей идеал в вышеупомянутом Цезаре Борджиа, даже несмотря на то, что к моменту написания «Государя» (1513) тот уже закончил бесславно земной путь!
Оба они - и Леонардо, и Макиавелли - делали большое дело: первый создавал новое искусство, новую эстетику, а второй - по-настоящему создавал политическую науку. Он дескрализовал политику, утверждая представление о том, что политика, в основе своей, есть выражение чьих-то материальных интересов, реализуемых не иначе как в самой жестокой и беспощадной борьбе. И эти два, на первый взгляд, столь противоположных по проявлениям их духа и мысли человека, на самом деле, составляют две стороны противоречивой цельности их эпохи - эпохи Возрождения.
«Всякая жизнь, хорошо прожитая, есть долгая жизнь»
В дневниках Леонардо да Винчи учёные прочитали такую загадочную запись: «Побеседовать с генуэзцем о море». Неужели он мог быть знаком с Колумбом - его ровесником (мореплаватель родился годом ранее)? А менее чем через полгода после смерти Леонардо Магеллан отправился в первое в истории кругосветное плавание.
В это же примерно время поляк Николай Коперник приступил к написанию труда, в корне изменившего представления человечества об устройстве Вселенной. «О том, что Земля есть светило. О том, что Земля не в центре солнечного круга и не в центре мира, но в центре своих стихий, ей близких и с ней соединённых...», - писал об этом, достаточно темно, правда, ещё Леонардо. Интересно, что Вазари в своём сочинении утверждал, что философия Леонардо да Винчи была еретической, противоположной христианской религии, но во втором издании он добавил рассказ о том, как тот под конец жизни углубился в чтение священных книг. Что это было: стремление историка обелить великого человека в глазах тогдашних людей (а в это время в Европе ведь уже вовсю бушевал церковный раскол, так что данный вопрос приобрёл немалое идеологическое значение!), или в работе Вазари нашло отражение реальное противоречие в мировоззрении Леонардо - мыслителя своей эпохи?
Наступали новые времена, подготавливались крупные перевороты в науке, в экономической жизни и общественном устройстве. Правда, на Италии-то Великие географические открытия отразились негативно: они, сместив важнейшие торговые пути, послужили одной из главных причин экономического и политического упадка страны, до того стоявшей в авангарде прогресса. Тем не менее, в целом, глобально, Леонардо жил во времена общественного подъёма - вот и во Франции тамошний Ренессанс начался аккурат после переезда туда тосканца, под влиянием его идей.
Гении и рождаются-то обычно (вернее - не рождаются, а, скорее, раскрывают свою природную одарённость) в такие эпохи подъёма и прогресса. В такие эпохи им и живётся-трудится более-менее комфортно - при том только условии, что они не слишком опережают своё время, отрываясь от его общественного запроса. Оттого-то и Леонардо да Винчи, будучи «гостем из будущего», остался одинок и недопонят его современниками. Его одиночество - это гордое одиночество гения «из далёка».
Но каково ж тогда «человеку из будущего» жить в эпоху торжества реакции, исторического отступления и разрухи в умах, жить в окружении отсталых дикарей и мнящих себя титанами пигмеев, разномастного мракобесия и слепого озлобления?
«Люди будут обращаться к другим, которые не будут слышать; а у тех будут открыты глаза, но они также не будут видеть. С такими они будут говорить, а им не будет ответа; они будут просить милости у тех, кто, имея уши, не слышит; они будут светить тем, кто слеп», - будто пророчествует из глубин веков Леонардо - и мы видим кругом себя людей, которые и не видят, и не слышат!
Так что же остаётся делать незаурядному человеку, имеющему счастье жить в реакционное времечко? Только одно: жить своей жизнью и упрямо делать своё дело, не обращая внимания на «мнение общества»! Жить будущим и работать на будущее, надеясь на то, что когда-нибудь - пусть хотя бы через 500 лет! - его труды принесут свои плоды и будут по достоинству оценены обществом, поднявшимся-таки до его планки. Такова миссия гениев, которую они обязаны пронести по жизни, через все испытания и невзгоды, несмотря ни на что, вопреки всему, назло всем. Ибо:
«Не оборачивается тот, кто устремлён к звезде!»