Личность в контексте исторического движения культуры
2018-05-16 Суханов В.Н (Валерий Суханов)
Многочисленные телевизионные шоу, столь популярные в современном информационном пространстве, пытаются пробудить, как думается организаторам, понимание процессов, происходящих в обществе. На самом деле никакого понимания, понятия в строго научном плане, здесь конечно же нет. Даже если собеседники - не шоумены, а серьезные ученые, аналитики, обремененные докторскими степенями и профессорскими званиями. Почему?
В первую очередь это происходит из-за низкого уровня культуры спорящих. Подозреваю, что умного человека на эти шоу и не пустят, а если он случайно пробьется «на подиум», то будет большей частью молчать. Какой же главный культурный недостаток высвечивают шоу? Этот недостаток - полнейшее незнакомство с философскими основаниями движения «вещи». Любой «вещи» - начиная от письменного стола, кончая государством, в котором ты живешь. И естественно, такой «вещи», как ты сам.
Незнакомство с философской культурой вовсе не говорит о том, что сам человек не будет неосознанно выражать ту или иную философскую позицию. Более того, не ведая, что творит, человек тоже сражается «за принципы», как это было во время всей истории, а истории философии в особенности. И, конечно, сама идея телевизионного шоу - тоже борьба за принцип. Принцип рассудочного мышления.
Разберем более детально, почему вирус рассудочного мышления поразил современную культуру. Ведь шоу - это вершина айсберга, но как говорил Гегель - сущность является. Почему понятие подобно золушке в современной науке? Почему человеку полностью, или почти полностью перекрыты пути к познанию себя? Почему разумный взгляд на мир вовсе не господствует в освещении насущных проблем?
Чтобы решить поставленные вопросы, разберем, в первую очередь, как сам Гегель понимал ход развития разума. «Первым отношением мысли к объективности является наивный образ мышления, который, не сознавая еще противоположности мышления в себе самому себе, содержит веру, что посредством размышления познается истина и что она обнаруживает перед сознанием то, что объекты суть поистине. В этой вере мышление приступает прямо к предметам, репродуцирует из себя содержание ощущений и созерцаний как содержание мысли и удовлетворяется этим содержанием, видя в нем истину» [1, с.133]. Потому-то и не могут договориться сегодняшние шоумены (если бы только они!) о том, куда вести государство, как воскресить упавший уровень культуры, как реформировать систему образования, что каждый из них обладает лишь «наивным образом мышления», о котором Гегель был невысокого мнения. «Предпосылкой старой метафизики была вообще предпосылка наивной веры, согласно которой мышление постигает вещи, как они существуют в себе, и вещи лишь в качестве мыслимых суть поистине. Душа человека и природа являются вечно изменяющимся Протеем, и очень легко напрашивается мысль, что вещи в себе не таковы, какими они нам непосредственно представляются» [Там же, с.134]. И далее. «Когда мы говорим о мышлении, мы должны различать между конечным, лишь рассудочным мышлением, и бесконечным, разумным мышлением. Определения мышления, которые мы непосредственно преднаходим изолированными, суть конечные определения. Истинное же есть в себе бесконечное, которое не может быть выражено и осознано посредством конечного... На самом деле ... мышление по своей сущности в себе бесконечно» [Там же, с.135].
Но почему мышление человечества так низко пало? Ведь описанный выше догматический способ мышления, когда «односторонние определения мысли удерживаются в их изолированности» [Там же, с.139], возник не сам по себе. Общественное бытие определяет сознание. Принцип частной собственности, господствующий в экономических отношениях, порождает и узость мышления. И если справедливы утверждения буржуазных экономистов в вечности капиталистических отношений, то две другие формы мышления - «диалектическая, или отрицательно-разумная» и «спекулятивная, или положительно-разумная» [Там же, с. 201] - не более чем пустая фантазия Гегеля. Но Гегель ничего не выдумывал, он лишь, по меткому замечанию Ленина, гениально угадал в движении логических категорий историческое движение культуры.
Категории Гегеля - это узловые точки движения исторического человека. Материалистически понятое учение Гегеля объясняет, что категории рождаются в процессе трудовой предметно преобразующей деятельности человека. В идеальной сфере, помимо своей чистой (логической) формы они могут выражаться в художественных образах в виде песен, преданий, поэм, новелл, именно как отражение узлового, переломного пункта движения рода, племени, государства. В книге «Чокан Валиханов - великий ученый и мыслитель» говорится о таком моменте. «Со времени присоединения Казахстана к России, включения степи в европейскую и мировую орбиту жизнь стала меняться, начала происходить постепенная трансформация привычного образа существования, устоявшегося экономического уклада, что повело за собой ломку старой традиционной культуры.
Проблемы, стоявшие в то время перед народом, были совершенно реальными, стоял вопрос о том, «быть или не быть» казахам как народу, как выжить в новых условиях, когда из-за административной и военной политики, проводимой Россией в степи, казахи теряли земли, зимовки и не могли больше вести привычные формы хозяйства.
Ломка традиционных устоев жизни, старого жизненного уклада осмыслялась в творчестве казахских акынов, жырау - поэтов скорби - как «Зар заман», как настоящий «конец света», конец жизни» [2, с. 3-4]. Сама жизнь - действительный конец старой, традиционной формы жизни - порождала новый, более высокий, нежели догматический, способ мышления. В песнях акынов выражала себя уже отрицательно-разумная форма мышления. Всеобщее разрушение жизненного уклада порождало всеобщее отрицание в мысли - скептицизм, скорбь, «конец света». И эта ступень познания казахского народа была абсолютно необходима, поскольку без нее не было бы следующей - положительно-разумной. «И вот появились первые казахские просветители - это были люди, которые по-другому, по-новому стали решать вопрос о будущем народа. В отличие от поэтов-печальников Ч. Валиханов, И. Алтынсарин, А.Кунанбаев предложили народу реальный и единственный выход из сложившегося критического положения, предупреждая, что иначе казахов как народ ждет настоящая трагедия. Этот выход просветители увидели в освоении казахским народом новой культуры, в необходимости овладения современными формами европейской культуры. Они показали, что единственной формой выживания народа в новых условиях является приобщение к науке и образованию» [Там же, с.4].
Похожее выражение в художественной форме гегелевских форм мышления происходило в это время (начало-середина XIX века) и в России. Роман в стихах «Евгений Онегин» был выразителем также отрицательно-разумной формы мышления. Не только школьнику, многим взрослым тогда и сейчас не понятно - что это за герой такой, который все отрицает? Но ведь и восстание декабристов было ничем иным, как всеобщим отрицанием государственного российского уклада.
«Вы декабристов по-старому даете или по-новому?», - спросила завуч учителя истории в 5-х классах. Это не анекдот, это реальный случай из работы автора статьи в общеобразовательной школе в конце 90-х, - на ответ учителя - «по-старому», - завуч строго сказала: «Сильно не углубляйтесь! В 9-м будете давать по-новому». Но как эта флюгерность проституток-учителей разнится с действительной гибкостью диалектических категорий, творимых историей!
Сменилось время, и Писарев пишет, «о ужас!», об Онегине критическую статью прямо противоположную по смыслу статье Белинского. На самом деле ничего ужасного нет. Изменилось бытие России. Отрицательно-разумная форма мышления начала уступать место положительно-разумной. Время стало более смелым, ознаменовавшись именами Чернышеского, Плеханова, Ленина. Жизнь все настоятельней требовала отождествления мышления и бытия. Впервые цель развития истории совпала с целью движения общества. Такой целью становится личность, всесторонне развитая индивидуальность.
К сожалению, эта великая цель во времена строительства советского государства так и не была достигнута. Битву за человека СССР проиграл. И, в первую очередь, из-за невнимания руководителей страны, ученых, педагогов к проблемам диалектической логики. Как сказал выдающийся киевский философ В.А. Босенко, «диалектика мстит за пренебрежение к ней». «Где мы находимся и что с нами произошло? Но главное, куда дело идет? Каково будущее и есть ли оно у нас, у нашего народа, у человечества? Как все это объяснить с позиции теории развития? И, наконец, что нужно делать, чтобы делать то, что нужно соответственно саморазвитию необходимости объективной действительности?» [3, с.3].
Вопросы, заданные В.А. Босенко, очень злободневные. А на вопрос «Где мы находимся?» философ дает образный ответ в стиле акынов жырау. «Если бы глянуть из космоса, то видно было бы, какая это прорва образовалась. Гигантский шрам на теле планеты, на дне которого в хаосе, в болезнях, в дыму, в пыли, что-то копошится, выживает в грязи». Далее уже идет научный анализ. «То, что случилось с нами - это и в самом деле равно космической катастрофе. Вернее, это и есть действительная катастрофа вселенского масштаба, но не геологическая на уровне физической формы движения или химической, а на уровне самой высшей - общественной формы движения. Тем трагичней деградация, разложение, гниение, при котором деструкция произведена не стихийными и не физическими силами, не химическими, а общественными же: был взорван процесс саморазвития и отброшено назад человечество на целую ступень исторической развитости (подобно возврату от млекопитающих к рептилиям)» [3, с.3-4].
Время реакции - очень трудное для жизни время. Время затянувшейся реакции - вдвойне трудно. Время же затянувшейся реакции без ориентиров - просто невыносимо. Поэтому, в первую очередь, именно о них, об ориентирах и хочется размышлять сегодня.
Из предыдущего изложения ясно, что нужно выходить на новый виток, практической деятельностью пробуждая в человечестве отрицательно-разумное и далее - положительно-разумное понимание себя. Но как осуществлять эту деятельность, если труд связан капиталом по рукам и ногам? Приоритет деятельности в период реакции за наукой. Конечно, эта мысль не нова, но именно сейчас, когда мыслящему человеку все чаще вспоминаются стихи И.С. Тургенева о русском языке, то, чтобы преодолеть скептицизм великого русского классика, внимательнейшим взором вчитываешься в другого великого классика, автора «Капитала», тем более, что, по странному стечению обстоятельств, оба классика родились и умерли в один год. Это конечно случайность, и ее можно было оставить без внимания, но и здесь наблюдается переход от отрицательной формы диалектики к положительной.
И.С. Тургенев в конце своей жизни написал замечательный цикл стихотворений в прозе. Любой советский школьник, относительно сносно учившийся в школе, и сейчас, спроси его врасплох, вспомнит: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»
В каком году это написано - в 1882-м или в 2018-м?
Читая «Капитал» Маркса, понимаешь, что великий мавр не был чистым экономистом, сухим прозаиком, беспристрастно доказывающим неизбежный крах капиталистической формации. Известно, что Маркс в юности писал стихи. И свой поэтический талант не «зарыл», не отбросил за ненадобностью. В главном теоретическом труде мыслителя наряду с тщательно анализируемыми экономическими формулами присутствуют строки по своему эмоциональному накалу и литературному гению родственные всепроникающей силе Тургеневского стиха.
«Сфера обращения, или обмена товаров, в рамках которой осуществляется купля и продажа рабочей силы, есть настоящий эдем прирожденных прав человека. Здесь господствуют только свобода, равенство, собственность и Бентам. Свобода! Ибо покупатель и продавец товара, например рабочей силы, подчиняются лишь велениям своей свободной воли. Они вступают в договор как свободные, юридически равноправные лица. Договор есть тот конечный результат, в котором их воля находит свое общее юридическое выражение. Равенство! Ибо они относятся друг к другу лишь как товаровладельцы и обменивают эквивалент на эквивалент. Собственность! Ибо каждый из них располагает лишь тем, что ему принадлежит. Бентам! Ибо каждый заботится лишь о себе самом. Единственная сила, связывающая их вместе, это - стремление каждого к своей собственной выгоде, своекорыстие, личный интерес. Но именно потому, что каждый заботится только о себе и никто не заботится о другом, все они в силу предустановленной гармонии вещей или благодаря всехитрейшему провидению осуществляют лишь дело взаимной выгоды, общей пользы, общего интереса.
Покидая эту сферу простого обращения, или обмена товаров, из которой фритредер vulgaris черпает все свои взгляды, понятия, масштаб всех своих суждений об обществе капитала и наемного труда, - покидая эту сферу, мы замечаем, что начинают несколько изменяться физиономии наших dramatis personae [действующих лиц]. Бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и потому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» [4, с. 187].
Приведенный выше отрывок весьма показателен, поскольку именно в виде представления (а уж кто-то, кто-то, а Маркс отлично понимал место и роль представления в контексте обретения понятия) четко показана и картина юридического обоснования капиталистического грабежа рабочего, и нравственный аспект заведомо бесчестной сделки. «Грабящих прибавочную стоимость за руку поймал с поличным», - скажет впоследствии Маяковский.
Юридический аспект весьма примечателен. Как и «вытаскивание из нафталина» Бентама. Казалось бы, «что ему Бентам?». Но вчитываясь в биографию и учение английского юриста-просветителя видишь, что, увы, Бентам - современник не только Маркса, а очень даже близкий и родной нам с вами.
«Близкий и родной» - это, конечно, ирония, но по глубине грусти близкая позднему Тургеневу. И в первую очередь, это относится к педагогическим проблемам, проблеме целеполагания, которая современной педагогикой так и не решена. Хотя стихийное решение этой проблемы, конечно же, есть, но оно настолько завуалировано, что учитель, загруженный планами, отчетами и оценками практически не способен увидеть свое истинное лицо. Учитель мнит себя кем угодно, но только не Бентамом. А ведь даже самые совестливые из учителей и других призывающие к совести, никогда не выйдут из поверхности сферы обращения. И им тоже нельзя отказать в некотором литературном таланте, но видя откровенную педагогическую трусость, не позволяющую обратиться к ученым посерьезнее Бентама (хотя, уверен, они и его не читали), вспоминаешь Некрасовское:
Хитро скрывает ум надменный
Себялюбивые мечты,
Но... брат мой! кто бы ни был ты,
Не верь сей логике презренной!
Страшись их участь разделить,
Богатых словом, делом бедных,
И не иди во стан безвредных,
Когда полезным можешь быть!
Кстати, и у Бентама краеугольным камнем его теории была полезность. Так какая же «полезность» нам нужна? И как истинную «полезность» отличить от мнимой?
Послушаем одного из разработчиков российского педагогического стандарта Е.А. Ямбурга, приведя несколько отрывков из недавно вышедшей книги «Беспощадный учитель». «Уроки двадцатого столетия (крушение тысячелетнего рейха и растянувшееся на десятилетия гниение утопии коммунистической) привели к радикальной смене настроений. Романтически приподнятое отношение к жизни сменилось скептически приспущенным... В который раз подтвердилась вечная истина: не хлебом единым жив человек... Утрата смыслов неизбежно приводит к их поиску по умолчанию и в силу этого становится крайне опасной, поскольку в жизнь уже вступили те поколения, которые на себе не испытали все «прелести» тоталитаризма» [5, с. 117].
Какой же выход предлагает Ямбург, дабы вырваться из « «прелестей» тоталитаризма» и «утопии коммунистической»? В скобках заметим, что практически всю книгу Евгений Александрович ищет третий путь между двумя крайностями, ползя, по известному выражению Ленина, к диалектическому материализму задом. И при этом ничего не придумывает, следует «учебнику позитивизма», «сочиненному» Махом, Авенариусом, Богдановым и др. Только факты! Педагогика non-fiction! Даже до обидного «по учебнику». «Противоположности, вопреки утверждению Гегеля, не столько сходятся, сколько провоцируют друг друга, вдохновляя на истребительную войну до победного конца» [Там же, с.55]. И далее. «Дух науки и методы научного исследования априори включают: верность неоспоримым фактам, многофакторный анализ явления, здоровый скептицизм, предполагающий скрупулезную проверку любой выдвигаемой гипотезы, какой бы убедительной и привлекательной она поначалу ни казалась, и многое другое, что в итоге сводится к вопросу научной совести!» [Там же, с. 142]. Что и говорить, «богат словом» академик Ямбург...
В.И. Ленин не случайно в книге «Материализм и эмпириокритицизм» проводит параллель между Богдановым и епископом Беркли. Позитивист не идет дальше «комплекса ощущений», сколько бы умных слов он не говорил. И педагогическая цель позитивистов-педагогов - весьма прозрачна, воспитать «человека разумного». Но только в определении позитивиста-юриста Бентама, у которого «человек разумный» - это соблюдающий права представитель среднего класса. А в дополнении Богданова (роман «Красная звезда») еще и внешне бесполый, предельно организованный, соблюдающий принцип равновесия и экономии сил.
Современный педагог Ямбург усовершенствовал позитивизм Богданова. Коммунистическая идея признана утопической (в романе «Красная звезда» на Марсе все-таки построен коммунизм) и все встало на свои места. Доверяй только фактам (то бишь своим ощущениям), и не нужны никакие идеологии и сказки про всеобщее благоденствие.
Но как быть с «ощущением» неотвратимо надвигающейся нищеты - в личной жизни - и «ощущением» экологической и ядерной катастрофы? Ведь только дурак «не чувствует», что планета на краю гибели! Ведь Ильенков, поясняя Ленина, тонко заметил, что в ощущениях нам мир только дан, познается же он совсем иным способом.
Поэтому, если уж говорить о «золотой полке» учителя, понятие которой так усердно пытается внедрить в сознание учителей Ямбург, то наипервейшей книгой современного учителя должен стать «Капитал» Маркса. Невозможно преследовать в педагогике иную цель, помимо бентамовской, если учитель покорно примет господствующий принцип бытия, закрепленный в конституции (в РФ - ст.8), утверждающий неприкосновенность, святость частной собственности. «Эту шкуру будут дубить»!
И тут как раз те противоположности, причину взаимоуничтожения которых на практике не понял Ямбург.
Предбытие личности - оно все в смуте, метании между своим частнособственническим интересом и интересом субстанции. «Капитал» нам и нужен для того, чтобы понять, как товарное общество, основанное на принципе частной собственности, движется к отрицанию этого принципа. Только достигнув уровня Маркса можно двигаться дальше, развивая в теории и на практике отрицание товарного производства поначалу в одной отдельно взятой школе. Хотя и не в одиночку, нужна ассоциация единомышленников, набравшихся мужества идти «против течения». Даже неудачная, но все-таки попытка вывести ребенка на самостоятельное коммунистическое целеполагание, уже будет достойна уважения, поскольку это как раз и будет деятельным проявлением совести учителя, о которой так красиво и пафосно рассуждает Ямбург.
Но перелистнем страничку и более детально порассуждаем, какие уроки из «Капитала» мы можем извлечь в нашей реальной педагогической практике, утверждая даже в таких непростых условиях реальность коммунистической идеи.
Первое, необходимо первое, что должен сделать учитель, штудируя Маркса, - это освоить умение переходить от абстрактного к конкретному. Не только разобраться с этими коварными терминами (что само по себе уже сверхзадача), но и сотворить этот переход в детском коллективе. Руками самих ребят. «Переход от абстрактного к конкретному - это и есть переход от понимания разрозненных «частностей», от отдельных явлений и выражающих их рассудочно-номенклатурных определений к пониманию этих «частностей» (т.е. отдельных категорий), к пониманию их общей связи, их совокупного сцепления в составе «тотальности». И в этом смысле путь «от частного к общему» - это путь от абстрактно-общего к конкретно-всеобщему, от представления к понятию» [6, с. 204]. Далее Ильенков добавляет. «Здесь-то только и начинается, собственно, наука» [Там же].
Здесь же и разгадка целеполагания личности. Как только ребенок увидел себя в составе тотальности, в составе органической связи с целым, с этого момента целое и становится его основанием, которое через свою деятельность малыш все конкретнее определяет. Другие все методы целеполагания - ненаучные, ведущие к самой что ни на есть пошлой бентамовщине.
Здесь же и начинается Я как Я. Поскольку научно определить какую-либо вещь можно только через ее противоположность, то и определить свое Я можно только через субстанцию, вплоть до абсолютно равного полюса всей объективной действительности. Говоря языком Спинозы, ребенок первоначально должен четко и ясно представить себя в качестве causasui субстанции. То есть так врасти в окружающее бытие, чтобы в каждом предмете видеть себя. Себя как порождающую предмет причину.
Трудность обнаружения личностного начала в том, что у каждой вещи всеобщее особенное, а Я есть всеобщее для всеобщего. Я в точке своего начала снимает начала всех вещей, а потому для обнаружения своего начала ребенок должен освободиться от вещи. И войти в сферу идеального, в которой был бы способен в идеальной форме сотворить любую вещь. Рефлексия сотворенного и приведет ребенка к своему началу. Без такого соединения позиции Спинозы с позицией Фихте, мы проглядим возникновение свободы. Фихте, конечно, понимал, что вещи вне его существуют. Но в познании кантовская «вещь в себе» у него отброшена в сторону. Почему? Ученик Фихте идет дальше своего учителя Канта, он выводит принцип свободы - познать можно лишь то, что сотворил сам.
Именно здесь точка соединения филогенеза и онтогенеза. Вспомните акынов жырау. В чем заключалась их деятельность? Их деятельность - это сотворение некоего художественного образа того, что происходило в реальной действительности. В слово нужно было вложить смысл содеянного. То, что этот смысл был с абсолютным отрицательным оттенком, придавало образу цельность, всеобщность по отношению к любым единичным и особенным взаимодействиям в этот переломный период. Образ акынов не был истинным отражением действительности, но «песни скорби» явились необходимым моментом истории казахского народа.
То же и у ребенка. Осваивая в совместно-разделенной деятельности со взрослым предметную и словесную реальность, ребенок на определенном этапе выявляет интенцию сотворить свой образ бытия, придумать свою игру, нарисовать свой рисунок, сочинить свою сказку, может и схожую с той, которую рассказывала мама или бабушка, но качественно отличающуюся личностным посылом творчества слова, выражением в слове (рисунке, лепном изделии) прожитого, прочувствованного, промысленного в коллективной предметной деятельности.
Конечно, жизнь не сказка, а онтогенез не должен слепо копировать филогенез, но точка, в которой ребенок выходит из сферы непосредственного восприятия действительности в идеальную сферу в целях создания образа бытия, есть действительная точка совпадения движения личности и становления исторического человека. «Чувственность здесь разворачивает себя не столько в сфере непосредственного восприятия, а с самого начала как активная продуктивная способность воображения и удержания многообразия той или иной предметной действительности в форме представления. В форме вполне чувственной, но отвлеченной от ощущаемой реальности, а потому и способной осуществить мыслящий переход из обстоятельств реально эмпирического наличного бытия в смысловое пространство исторического человека, мыслимое и чувствуемое в формах, развитых культурной историей (курсив мой - В.С.)» [7, с.46].
Литература
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. - М.: «Мысль», 1974. - 452 с.
Абдильдин Ж., Абдильдина Р. Чокан Валиханов - великий ученый и мыслитель. - Астана: Фолиант, 2015. - 192 с.
Босенко В.А. Диалектика мстит за пренебрежение к ней. - Киев, 2010. - 368 с.
Маркс К. Капитал. Т. I. Кн 1. - М.: Политиздат, 1983. - 905 с.
Ямбург Е.А. Беспощадный учитель. - М.: Бослен, 2017. - 464 с.
Ильенков Э.В. Проблема абстрактного и конкретного в свете «Капитала» Маркса // «Капитал» Маркса. Философия и современность. М.: «Наука», 1968. - С. 186-213.
Лобастов Г.В. Идеальное. Образ. Знак. - М.: НП ИД «Русская панорама», 2017. - 232 с.