Курс “Таинственный остров”
2017-08-11 Мария Каракуца
«Жюль Верн устарел. Всё, что он придумал, уже давно изобрели. Что может быть нового для современного читателя в книгах фантаста XIX века?» — такова позиция сегодняшних любителей научной фантастики в отношении к Жюлю Верну.
А ведь сам Верн, понимая стремительность развития технологий, говорил: «Ещё немного времени — и наши телефоны и телеграфы покажутся смешными, а железные дороги — слишком шумными и отчаянно медленными».
Но разве задача писателя, пусть даже в научной фантастике, состоит в том, чтобы составлять прогнозы? И неужели фантастика тем лишь и отличается от научно-популярных заметок, что в неё добавили сюжет?
Правду говоря, такие «произведения», именующиеся научной фантастикой, действительно есть. Они пестрят сюжетами на любой вкус и цвет, но едва ли идут дальше того, чтобы просто развлекать читателя.
А подлинные литературные шедевры вспыхивают сквозь тьму столетий путеводными светочами для каждого нового поколения читателей вновь и вновь. Подобно небесным светилам, ведущим мореходов сквозь безбрежные океаны, они помогают всему человечеству держать курс на его высшие идеалы сквозь нескончаемые потоки сиюминутных ощущений, мелочных устремлений и низменных желаний.
Такой путеводной звездой стал для меня «Таинственный остров» Жюля Верна. Он попал ко мне совершенно случайно, и, признаюсь, особых надежд на «устаревшего» фантаста у меня не было. Ведь в его время не изобрели даже самолёта, а сейчас созданный человеком космический аппарат покинул пределы Солнечной системы. И первым делом Жюль Верн ловко утёр нос мне, человеку из XXI века, у которого к тому же в дипломе о высшем образовании красуется надпись «инженер-исследователь». Как? А вот могу ли я отличить сернистый колчедан среди камней на горном склоне? Нет. Могу ли я организовать производство кирпичей на необитаемом острове? Нет. Определить его точные координаты с помощью одной лишь жерди и часов? Выплавить там железо? Собрать простую электрическую батарею? Получить нитроглицерин? Соорудить телеграф? Ну, хоть огонь-то я смогу добыть без спичек? Нет, не смогу. Ничего из этого, в отличие от инженера Сайреса Смита, вследствие крушения аэростата попавшего на необитаемый остров вместе со своими друзьями. За то недолгое время, проведённое с этой книгой, мне удалось понять множество того, чего не удавалось выучить за целые годы за университетской партой.
Но вместе с тем, «Таинственный остров» — это не энциклопедия с диалогами. Богатый кладезь знаний из самых разных сфер деятельности, находящийся в нём, всего лишь важная сторона повествования, призванный показать безграничное величие человеческого разума. Ведь герои Верна отличаются от всех предшествующих «робинзонов» тем, что они, оказавшись вдали от цивилизации, не имели с собой ничего, кроме собственных знаний и сил. Ни обломков корабля, ни оружия, ни самого плохого ножа, ни даже спичек — ничего не было у них, но спустя лишь две недели из жертв кораблекрушения они превратились в колонистов. «Действительно, островитянам пришлось начинать с самого начала… Для них железо и сталь существовали ещё в состоянии минералов, гончарные изделия пока ещё были просто глиной, а для одежды им предстояло ещё найти материал. Надо, однако, сказать, что наши островитяне были действительно людьми в лучшем, в самом высоком значении этого слова». И спустя четыре года они прошли весь путь, проделанный человечеством за многие тысячелетия: от огня до телеграфа.
Безусловно, такое колоссальное преобразование дикого острова было под силу лишь полноправным представителям рода человеческого — таким, как герои Жюля Верна. Каждый из них был первоклассным мастером своего дела, однако не пренебрегал и другими. А оказавшись на острове, они то и дело перевоплощались из охотников в плотников, из гончаров в кузнецов, из фермеров в мореходов, каждым своим действием утверждая безграничность своих сил.
Такой широчайший диапазон деятельности кажется нам, людям XXI века, поистине фантастическим. Ведь мы знаем, что стать профессионалом в какой-либо сфере стоит целой жизни, и этого не достичь, распыляясь на другие дела. И задаёмся вопросом: «А что же за специализация была у этого инженера Смита, что он так много всего знает?» И ответ в том, что её как раз и вовсе нет. Сайрес Смит — это самый что ни на есть настоящий политехник. И не только он, но и все его друзья. А быть политехником значит обладать универсальными знаниями, позволяющими работать в любом направлении. Причём это не означает знать всё, или хранить в памяти огромное количество информации, словно в библиотеке, и обращаться к ней, когда представится нужный случай. Политехнизм подразумевает собой понимание основ всех наук в их взаимосвязи друг с другом, а также с практикой. Таким образом он становится мощнейшим инструментом для всесторонней деятельности, словно ключ от всех замков.
К сожалению, обучение даже в политехническом университете не имеет с политехнизмом ничего общего, кроме названия. Студентам просто предоставляется набор фактов и теоретических положений из разных наук в огромном количестве, но простая сумма этих положений не является политехнизмом. В итоге студенты в лучшем случае осваивают узкую специализацию, а все остальные знания отсеивают как «ненужные». И их нельзя за это упрекать, ведь какова вероятность того, что ситуация из учебника встретится в их практике? А всё дело в том, что следует учиться не запоминанию ответов из учебника, а методу познавания. Никто не может предугадать, в каких условиях придётся оказаться, в каком направлении работать, каким будет общественное производство через несколько лет. Поэтому смена деятельности для каждого человека неизбежна, и к этому нужно быть готовым. Технологии изменяются так стремительно, что знания устаревают, едва ли вы успеете приступить к их изучению. Освоить их количественно не представляется никакой возможности, однако вполне возможно научиться учиться. Это и означает быть политехником — при любых изменениях ситуации уметь решать каждый раз новые, не предполагаемые ранее задачи, основываясь на фундаментальных знаниях. И до тех пор, пока политехнизм будет представляться нам фантастической и недостижимой мечтой вместо реальной цели, мы будем обречены становиться лишь исполнителями частичной функции в обществе, деталями большого механизма.
Жюль Верн называет своих героев «людьми в лучшем, в самом высоком значении этого слова» и потому, что они олицетворяют собой идеал всесторонне развитого человека. А кроме этого они обладают лучшими человеческими качествами. Каждый из них смело шёл навстречу любым опасностям, но не безрассудно, руководствуясь не внезапным порывом, а лишь только трезвым умом. Тяжелые испытания и лишения не сломили их дух, а только сильнее закалили его. Каждый из них был верным другом, готовым рискнуть жизнью ради своих товарищей и их общего дела. И неустанным трудом этой маленькой, но сплочённой группы людей на глазах у читателя происходит невероятное чудо торжества людского разума над могуществом природы.
Пожалуй, мне впервые встречается произведение, в котором труд показан не как изнуряющая и непосильная ноша, не как причина горестей и страданий, а как источник радости и новых надежд. Труд храбрых островитян, направляемый проницательным умом и знаниями инженера Смита, был для них той несокрушимой силой, которая преодолела все невзгоды и наполняла их сердца неугасаемой верой в собственные способности. «Я не удивлюсь, если в один прекрасный день мы будем разъезжать по острову в поезде!» — то и дело приговаривал моряк Пенкроф, восхищаясь очередным смелым замыслом Сайреса Смита, воплощённым их общими стараниями. И всякий раз, когда их творения постигала печальная участь быть разрушенными, моё сердце замирало от горечи, ведь мне было известно, каких огромных трудов им это стоило.
Наверное, то же чувствовал и капитан Немо, тайком наблюдавший за островитянами и проникшийся всей своей душой к этим отважным и добродетельным людям. Он, потерявший всё в своей жизни и отчаявшийся обрести себя в обществе, вдруг начал помогать им. По прежнему тайно, не выказывая своего присутствия, ведь он давно разочаровался в людях и всячески избегал общения. И всё же колонисты острова Линкольн смогли вернуть ему веру в человечество, а его тайная помощь им превратилась в настоящую, хоть и совершенно необычную дружбу. Жюль Верн противопоставляет одинокого капитана своим островитянам, которые несмотря на щедрые дары природы острова и потрясающие успехи в его освоении желают лишь одного: вернуться в общество и принести ему в дар плоды своих трудов.
Когда человек оказывается перед лицом смерти, всё мимолётное и суетное перестаёт иметь для него значение. Ему становится проще быть честным с самим собой, признать свои ошибки. «Одиночество, оторванность от людей — участь печальная, непосильная… Я вот умираю потому, что вообразил, будто можно жить одному!..» — таким было признание капитана Немо. А сколько людей сегодня воображают, будто могут жить одни? Одиночество и тотальная разобщённость — это самые характерные черты обществ современных развитых государств. Несмотря на все успехи в стремительном развитии технологий коммуникации, которые не мог предсказать ни один фантаст, люди сегодня так одиноки, как не были ещё никогда в своей истории. Всё это проявляет себя в самых разнообразных формах: от затворничества вроде японских хикикомори до простого и обыденного принципа взаимоотношений «каждый сам за себя», который на самом деле гораздо страшнее, ведь именно им прикрывают самые низкие и бесчеловечные поступки против других.
Изгнание из общества было страшнейшим наказанием для человека во все времена. А сегодня люди отказываются от общества добровольно, объявляя во всеуслышание, что ни в ком не нуждаются. Жизнь ради собственного блага, удовлетворение лишь своих личных потребностей возводится в идеал человеческих стремлений. Люди твёрдо убеждены, что живя своими гедонистическими и частными интересами, пусть даже где-то вдали от городов, они свободны от общества, посягающего на их индивидуальность. Но за каждой вещью, за каждым благом цивилизации вроде водопровода, электричества или интернета стоят общественные отношения. А более всего они выражены в универсальном товаре — в деньгах.
Каждая из бесчисленного множества окружающих нас вещей — ни что иное как выкристализованная мысль многих тысяч людей, занимающихся её изобретением и производством. А все люди, связанные трудовыми отношениями на одном конкретном производстве, неизбежно связаны с людьми из других производств и непроизводственных предприятий, ибо все они не могут функционировать отдельно друг от друга. Более того, каждая отдельная вещь — это ещё и результат деятельности людей, живших задолго до её появления, потому как эта деятельность и стала причиной возникновения потребности в этой вещи.
В «Таинственном острове» очень выразительно изображено, что̀ на самом деле представляет собой «идеал» жизни человека вне всякого общества. Он предстаёт перед читателем в образе Айртона, который жил в лучших традициях принципа «каждый сам за себя», будучи предводителем пиратской своры. Однако за свои злодеяния он получил пожизненное заключение на маленьком, не обозначенном ни на единой карте островке в Тихом океане вдали от судоходных путей. Долгие годы, проведённые Айртоном за пределами досягаемости других людей и предметов их деятельности, действительно лишили его своего «пагубного» влияния — он стал походить на животное. И, возможно, превратился бы в него окончательно, если бы лишился последнего человеческого, что было в нём: чувства вины и раскаяния. Но и эти чувства непременно угасли бы, если бы Айртон больше никогда не узнал подлинно человеческого отношения к себе: милосердия, прощения и дружбы.
Во время написания этой статьи, один человек сказал мне, что «Таинственный остров» — это хорошая книга для двенадцати лет. Не могу не согласиться с ним, ведь попади она ко мне в этом возрасте, она зажгла бы во мне любовь к знаниям и стремление к совершенству. Однако читать эту книгу стоит в любом возрасте, потому что она затрагивает общечеловеческие темы. «Таинственный остров» — это одна из тех замечательных книг, которые подобно маякам указывают путь к лучшим человеческим чертам и зажигают в читателях ясный свет настоящих чувств.