Феномен «новых правых» и перспективы капитализма
2017-06-24 Василий Пихорович
Термин "новые правые" возник еще в семидесятые годы ХХ века для обозначения политических сил, которые появились как идеологическая альтернатива "новым левым", открытые политические выступления которых в 1968 году во Франции напугали капиталистический истеблишмент значительно больше, чем вдохновили противников капитализма. Напугали не своим размахом или радикализмом (и того, и другого в этих выступлениях было не так много, как представляли себе их участники или их сторонники), сколько тем, что этими самыми «новыми левыми" оказались не какие-то маргиналы, а молодежь из вполне буржуазных семей. Они выступили против капитализма не потому, что им не хватало хлеба или зрелищ, а из чисто идейных соображений, хотя часто эти идеи не отличались особой продуманностью. Один из главных лозунгов этой, как ее называет Иммануил Валлерстайн, «мировой революции» [1, 50] звучал примерно так: "Капитализм - дерьмо". Ярко, но не глубоко, - отметил бы другой классик.
В любом случае, срочно нужна была нужна какая-то идея, которая могла конкурировать с этим нехитрым лозунгом. И она быстро нашлась. Если выразить ее кратко, то она звучала примерно так: "Социализм - это дерьмо, а вот свободный рынок - цаца".
Авторами, или, как минимум, вдохновителями, этой "гениальной" идеи, которая должна была осуществить "коперниканский переворот" в головах молодежи западных стран, были Фридрих Август фон Хайек и Милтон Фридман. И если в 70-е годы этот идеологический продукт совсем не имел сбыта в университетах Запада и шел в основном на экспорт - для идейного обеспечения латиноамериканских, африканских и азиатских диктаторских режимов - то уже через 20 лет он пользовался невероятным спросом среди "интеллектуалов" постсоветских стран, а сейчас даже в самых западных странах сторонники этой идеологии вовсе не считаются ни новыми, ни правыми. Сейчас эти идеи составляют то, что называется мейнстрим.
Авторы книги "Есть ли будущее у капитализма?" заметили одну интересную вещь. Употребляя понятие "новые правые" в новом значении, они подчеркивают, что и старое его значение не утратило актуальности:
""Новые правые" появились в двух разновидностях, которые нередко смешивались на практике: религиозно-патриотический фундаментализм и рыночный либертарианский фундаментализм" [1, 277].
А несколькими строками раньше они пишут:
"Новые правые переняли много тактик (и даже переманили многих активистов) у деморализованных и побежденных "Новых левых"" [1, 227].
И с этими замечания трудно не согласиться. Как с тем, что казалось бы противоположные разновидности "новых правых" постоянно "смешиваются на практике", так и с тем, что "новые правые" нередко оказываются бывшими левыми.
Действительно, в последние десятилетия "новым правым", которые находятся у власти (а те же "старые левые" из числа социал-демократов или бывшие компартийные секретари, когда речь идет о бывших странах социалистического блока, не говоря уже о бывших "новых левых", становились "рыночными фундаменталистами" сразу, как только приходили к власти) противостоят "новые правые" из числа сторонников "религиозно-патриотического фундаментализма".
Если же мы возьмем, скажем, современные исламские фундаменталистские организации, то каждый раз окажется, что их появление связано с деятельностью определенных институтов, которые воплощают в жизнь идеи "рыночного фундаментализма", или, выражаясь более простым языком, "ценности западной демократии". Так, основатель "Аль-Каиды" Усама Бен-Ладен начинал свою карьеру в Афганистане, где он финансово поддерживал тех же самых моджахедов, что и правительство США. А бывший парламентский статс-секретарь министерства обороны ФРГ Андреас фон Бюлов в интервью немецкой газете «Тагесшпигель» от 13 января 2002 г. вообще утверждает, что движение «Талибан» было создано при содействии ЦРУ. И "Исламское государство" еще в 2013 году воспринималась как часть поддерживаемой правительствами западных стран "мирной оппозиции" против "кровавого тирана" Асада.
Выглядит так, будто западные "рыночные фундаменталисты" выращивают "исламских фундаменталистов" как своих ситуативных союзников, но они - неблагодарные такие - превращаются в концептуальных противников, с которыми те, кто их создал, потом воюют не на жизнь, а на смерть.
Получается что-то абсурдное. И это не единственный абсурд, который порождает феномен "новых правых". Разве не абсурдом является то, что очень много левых в России искренне сочувствовали Трампу или Ле Пен?
Но все эти абсурды легко объясняются, если принять во внимание, что все эти "новые правые" - это на самом деле, если можно здесь каламбурить, хорошо забытые "старые левые".
Собственно, преобразование левых в правых началось сразу же как только появились сами эти понятия - то есть в эпоху Великой французской революции, которая сначала интенсивно двигалась "влево", превращая, тех, кто ее начал, в "правых", и закончилась тем, что ее саму прикончили бывшие крайние "левые" (так лидеры термидорианцев Баррас и Фрерон, будучи комиссарами Конвента «прославились» своими безжалостными мерами в отношении восставших роялистов в Тулоне и других южных городах Франции). А, например, слово "либерал" в XIX веке было полным синонимом слова "революционер". Причем вовсе не "цветной", а настоящий. Перед революцией в России левыми считались даже кадеты. Что же касается украинских партий, то среди них вообще не было правых. Даже Петлюра был социал-демократом, а сам о себе он говорил, что он тоже большевик, только украинский. И было бы наивно думать, что все они притворялись. Они и были левыми.
Но вспомните, кем они стали!
И причина здесь вовсе не в моральных качествах политиков. Причина - в оппортунизме. Оппортунизм - это вовсе не ругательство в адрес политических противников. Помните Энгельса, который определял оппортунизм как "забвение крупных, коренных соображений ради сиюминутных интересов дня, это погоня за минутными успехами и борьба из-за них без учета дальнейших последствий, это принесение будущего движения в жертву настоящему»? [2. 237].
А ведь и сегодня практически невозможно найти левого, который бы в ответ на напоминание о необходимости заниматься теорией (ведь без нее родимой эти самые «коренные, крупные соображения» невозможно удержать в поле внимания) не заявил бы о необходимости заниматься «практической деятельностью» или, того более, «реальной политикой». Под последней имеется в виду обычно депутатство в буржуазном парламенте, а под «практикой» - участие во всякого рода «акциях», как правило, тоже вполне буржуазных и нередко вместе с вполне себе правыми «братьями по несчастью». Нередко «право-левая» каша образуется в одной и той же голове и все чаще возникают организации, которые исповедуют одновременно и радикально левые и радикально правые лозунги.
Кстати, факт того, что в роли ударных отрядов "цветных революций" обычно используются неонацисты, в то время как их "массовку" очень часто составляют "демократические левые", тоже является свидетельством того, что различия между левыми и правыми сейчас носят чисто формальный и даже, можно сказать, ситуативный характер. Вспомните, как накануне развала СССР сторонники капитализма именовали себя левыми, а сторонников социализма называли правыми.
В.А. Босенко очень просто решил тогда эту путаницу, заявив, что сейчас у нас нет левых и правых, а есть только правые и еще более правые. Он говорил это о перестроечном СССР, но сегодня эту формулу можно назвать универсальной.
Секрет популярности "новых правых" в том, что это протест против капитализма. А секрет поддержки этой формы протеста со стороны капиталистов в том, что это протест именно справа. То есть "новые правые" протестуют против плохой практики капитализма, апеллируя к хорошей идее капитализма. Авторы книги "Есть ли будущее у капитализма?" отметили эту особенность "новых правых", характеризуя такой их вид, как неолибералы:
"Фундаменталистский характер неолиберального движения раскрывается в его категорическом отказе признавать "истинным" капитализмом что угодно, кроме идеализированных ими свободных рынков из собственной утопии" [1, 278].
На самом деле это оказывается не особенностью неолибералов, а тем, что их роднит с их "заклятыми единомышленниками" из лагеря "религиозно-патриотических новых правых":
"О христианском, исламском, буддийском, индуистском и других современных фундаментализмах нечто то важное говорит то, что их подозрения и фобии практически везде сочетаются с идеалами мелкого бизнеса ...". [1, 277]
Иными словами, суть феномена "новых правых" заключается в том, что капитализм перестал отвечал собственной идее.
Во время публичной лекции в Киевском политехническом институте в 2013 году Г.Дерлугьян заметил, что политический механизм, который царит сегодня в мире, возник более 300 лет назад и давно устарел.
То есть, появившись как вполне адекватная экономическая, социальная и политическая форма для развития товарного производства на его начальной стадии, он пригоден для решения современных задач не более, чем машинист паровой машины пригоден для управления ядерным реактором, а машинист паровоза для управления космическим кораблем.
Феномен "новых правых" - это политическое выражение этой коллизии на чувственном уровне. Они артикулируют массовое ощущение того, что капитализм как общественный строй устарел, но не могут предложить в этой ситуации ничего, кроме идеи возвращения в те времена, когда капитализм успешно справлялся со своими задачами.
Конечно - это утопия. Вернуть назад в своем развитии общество, как показывает наша собственная история, может. Но это уже будет не развитие. Это будет что-то вроде того, как отдельный человек в старости "впадает в детство" - то есть маразм.
Возможно потому, единственная альтернатива капитализму, которую признают вполне вероятной все авторы книги "Есть ли будущее у капитализма?", несмотря на то, что одни из них являются сторонниками капитализма, а другие его противниками, такова:
"Если что-то и может прикончить капитализм", так это вспышка широкомасштабных военных действий, которые достигли предела своей разрушительной силы в ядерную эпоху, или глобальный экологический кризис ". [1, 297].
И. Валлерстайн и др. Есть ли будущее у капитализма. М. Издательство Института Гайдара. 2015.
Ф. Энгельс. К критике проекта социал-демократической программы 1891 года. Маркс К.,Энгельс Ф. Собр. Соч. 2-е изд. т. 22.