О читательском и писательском небезразличии
2017-04-18 Александр Гавва
Едва я взял в руки очередную книгу (очередную - потому что решил в этому году не покупать новых книг, а прочесть те, что покупал ранее), так задумался.
Книгу эту написала моя подруга. На страницах сосредоточен титанических труд; моя подруга во многом себе отказывала, чтобы выполнить его. Я на миг представил себе бессонные ночи и ранние утра, приступы отчаяния и приливы вдохновения, которые ей довелось пережить. Тираж у книги - всего триста экземпляров. И вот один из них - у меня.
Имею ли я право, заполучив такое сокровище, не поделиться им? Ценность книги умножается от чтения. Писатель делится сокровищем с читателем, а тот - с другими людьми. Так мы обращаем знания, полученные из книги, обратно в жизнь - обогащая, обновляя мир вокруг.
А в мире существуют ещё миллионы и миллионы книг, которые мне ни за что не прочесть - просто фантастическое богатство! Даже самому добросовестному читателю вряд ли удастся осилить 2000 книг за всю жизнь. Сосчитаем: каждую неделю по книге, с возраста, допустим, 20-летнего. В году где-то 50 недель, то есть 50 книг. К 70-летию, выходит, можно прочесть и 2500 книг... Но не дай вам бог напасть на «Войну и мир», «Братьев Карамазовых», «Улисс», «В поисках утраченного времени»; не доведи господь тяжело заболеть, поехать в командировку, родить детей, затеять ремонт, просто разлениться.Собьётся ваш план, не успеете прочесть - сама жизнь помешает.
Да и не в этом дело. Шёл я недавно по улице, везде весна, воздух лёгок и чист. Как-то сами собой припомнились строки из Михаила Светлова:
*Каждый год и цветет**И отцветает миндаль...
Миллиарды людей
На планете успели истлеть...
Что о мертвых жалеть нам!
Мне мертвых нисколько не жаль!
Пожалейте меня! -
Мне еще предстоит умереть!*
Этот стих одновременно ироничен и нет. Поэт противопоставляет себя всему «отмершему» обществу и в ту же минуту остро переживает собственную текучесть, конечность. Когда-то ему тоже умирать придётся - как и каждому человеку. И кто-то из поэтов грядущего века сложит о себе и «о нём» похожие стихи - стихи о тех, чьи лица сольютсякогда-то воедино.
Так что же, все эти миллионы и миллионы непрочитанных книг, миллиарды и миллиарды непознанных людей - тщетны? Но ведь они - такие же, как мы, и водораздела здесь нет. Мы все одно человечество, и хотя должны различать мертвых и живых, делить людей так, строго говоря, не можем, - и книги, получается, тоже. Это богатство принадлежит всем. И, вместе с тем... никому? Как часто я сам, добираясь на работу, разглядывал из окна маршрутки сосновую полянкуи горевал: кому она? Я же, наверное, буду ездить мимо всё время, пока не помру. А маршрутка в том месте даже не останавливается.
Думал я об этом думал ... Как пепел Клааса, в моей груди бьется кровь всех людей, что жили на планете и давно истлели, кровь моих собственных, ныне покойных родителей. Я ведь не только их сын, дитя отдельного рода от седьмого колена - все люди на свете, включая меня, ведут свою родословную от одного рода людей. Своим существованием я всякому обязан - так же, как и деревьям, которых я не вижу, но которые насыщают кислородом этот прекрасный весенний воздух.
Все непрочитанные книги никуда из общества не делись, они вошли в его плоть и кость, растворились в голосах человечества - и стоит только к ней присмотреться и к ним прислушаться, чтобы осознать это. С таким не справиться одному - жизни не хватит, чтобы всё прочитать; память каждого, кто жил на земле, отдельно не почтить. Но когда это делают все люди вместе, сообща, тогда это становится возможным и даже необходимым. Как утверждает старинная египетская мудрость, "назвать имя погибшего - значит вернуть ему жизнь". Но сначала это имя нужно сыскать.
Сегодня складывается впечатление, что эти имена отброшены и забыты, потому что каждый стал думать только о себе - к этому нас понуждает сама действительность. Впрочем, это не значит, что мы должны ей подчиняться. Чешский писатель Юлиус Фучик сказал, что правда всегда победит, но ей надо решительно помогать. Правда же в том, что жить просто так, посреди неба и земли, не может никто, известно ему об этом или нет. Как бы мы не отрывались от жизни, нам приходится в неё возвращаться. И начать можно с малого: хотя бы объединяясь с неравнодушными единомышленниками. Сначала их может быть мало, но со временем число будет расти.
Собственно, я очень отошел от темы, ведь хотел сделать коротенькую заметку не только для читателя, но и для писателя - той самой подруги, которая чуть ранее сказала мне, что ее книги, похоже, никому не нужны. Мне тогда стало очень грустно и больно, ведь я точно знал, что это неправда, хотя и не нашел сразу слов, чтобы ответить. Дорогая! Как утверждал Спиноза, ничто не может быть утрачено. Листая страницы твоей книги, я вижу, сколько прекрасных людей вернула ты из небытия. Надеялись ли они на это? Не повергались ли в отчаяние? Ни одного из тех философов, к которым ты обращаешься, уже нет на свете. Но вместе с тем, они сейчас живее всех живых, существуют веками и тысячелетиями - не благодаря себе, а тебе. И ты будешь жить в своей работе, в душах современников и потомков. Иначе может быть, только если человечество погибнет.Но в таком случае ничего нельзя будет сделать - стоит ли расстраиваться?Надо делать что-то сейчас.
Равнодушие - это такой смертельный яд, который убивает и того, кто его пробует, и того, кто его предлагает. Всегда, когда мы говорим о чувствах или бесчувственности, такой разговор не касается кого-то в отдельности. Он сразу обо всех. И там, где есть равнодушие, всегда есть и настоящее чувство - в перспективе или в зародыше. Всякий раз, когда мы пытаемся прорваться к чувствам из равнодушия, выйти за пределы своего "я" к другим людям -тем, что жили, живут или будут жить- мы делаем себя бессмертными, хотя и, может быть, неизвестными. Впрочем, "известность" - это уже совсем другое дело, которое многих хороших людей сбило с пути. Читателю, как и писателю, нужно думать не об этом. Его работа - это чувствовать ответственность перед каждым, за общество в целом.
Всякое слово, прочитанное или написанное, останется в истории. Любой, даже крохотный шаг к людям - это уже шаг в вечность. Никто не может оставаться равнодушным тогда, когда знает, что каждая жизнь касается его так же, как и всех: миндаль ежегодно будет расти и цвести, а от человека остается лишь, что он отдал другим. Он сам и есть этим "другим".
А что до 2000 книг, которые то ли можно, то ли нельзя прочесть - здесь все проще. Писатель М. Горький когда-то отметил, что "книги - тоже люди". Но людьми ведь не делаются по факту рождения. Людьмистановятся. И тем в отдельном человеке больше человеческого, чем больше он смог впитать в себя от всего человечества. Ясно, что далеко не всякий автор является таким настоящим человеком, и далеко не всякий читатель. Есть среди них и такие, что отрицают само человеческое существование, которые отождествляют его не с вершиной, а с низостью, нищетой, грязью. Правда, о таких Горький тоже писал:
"Разумеется, я не буду спорить против того, чточеловекиногдаохотнооправдывает званиеничтожества, я сам нередковидел и вижу его таковым. Но я твёрдо знаю, что по силеусловий «социальноговоспитания» человекуочень легко быть «плохим» и что у негослишком мало причин быть «хорошим», а если он всё-таки хорош, так это - его личная заслуга. Состоронысвоей «плоховатости» человек мало интересен, и не этим он удивителен. Для менячеловек, по природе его, - великомученик, у которогонетжеланиясделатьсясвятым, и, погрузясь в дела мира сего, он стал просто великим человеком. Дефо, Ломоносов, Руссо, Пушкин, Байрон, Мусоргский, Менделеев, Лессепс и сотниподобных - вотчтоестьчеловек по природесвоей. Надеюсь, я никого не обижу, напомнив, чтонекоторыеизназванных мною гениальных людей были людьми весьма «сомнительнойнравственности»".
Я убежден: и читателям, и писателям поможет классика, книги, проверенные самой историей на "пригодность". На них следует ориентироваться в выборе чтения, писателям современности нужно на классиков равняться. Ведь классики - это и есть те люди, кто вобрали в себя опыт и предыдущих, и грядущих поколений, те, кто свёл голоса миллиардного человеческого роя в единую звонкую песню. Именно поэтому их произведения уже сотнями, а то и тысячами лет добавляют людям прозорливости - они являются вехами исторического становления человека.
Обращаясь к классике, мы, независимо от того, сколько нам уготовано лет и сколько книг мы успеем освоить, будем уверены, что услышим, увидим, ощутим в литературе главное. Каждый раз мы будем возвращать к жизни тех, кто жил ради того, чтобы жили мы, и сами от этого будем живы.